Месть розы - Николь Галланд Страница 65

— Не возражаете, если я перескажу вам его содержание? — спросил Николас, изо всех сил пытаясь скрыть свое нетерпение.

Пять дней он предвкушал этот момент, подернутый в его сознании романтическим флером, момент, о котором менестрели будут слагать баллады. Он не мог дождаться возвращения домой, чтобы описать все Жуглету.

— Надеюсь, это новости о победах брата на турнире, — с улыбкой ответила Линор. — Судя по выражению вашего лица, я права. Можно мне сохранить печать? Из первой я сделала брошь для себя, а из этой закажу такую же для матери. А в обмен я подарю вам прекрасную булавку с жемчугом.

Сияя, она начала отрывать печать. Вежливым жестом он вскинул руку.

— Я отбыл, когда турнир был еще в разгаре, но ваш брат уже побеждал…

— Я так и знала! — Она в восторге сжала в пальцах свиток. — Мама, ты слышишь? Здесь изложены детали?

— В послании речь идет не об этом, — сказал Николас. Мария вышла из кухни, в дверях которой стояла до сих пор. Ей приятны были новости о сыне, но, как всякая любящая мать, имеющая выдающихся детей, она не слишком удивилась, услышав их.

— В нем император обращается к вам напрямую.

— Ко мне? — изумилась Линор, покраснела и прикусила губу, словно оробевшее дитя. — Чего император хочет от меня?

Николас ослепительно улыбнулся.

— Он просит вашей руки, если вы согласны.

Линор широко распахнула глаза, а потом — к ужасу своей матери — разразилась истерическим смехом.

— Бог ты мой! — воскликнула она. — Не верю! — Потом взяла себя в руки и прошептала: — Вы смеетесь надо мной, сударь.

— Нет-нет, клянусь! Правда, есть одно препятствие.

— Какое? — спросила Мария.

Николас вежливо поклонился, не подавая вида, как его удивил тот факт, что Мария заговорила: до сих пор он считал ее немой.

— Выбор его величества должна одобрить Ассамблея, которая открывается первого августа. Там он представит молодую даму как свою невесту. Если большинство аристократов сочтут этот брак приличествующим положению его величества — а он убежден, что так и будет, — он отправит вам формальное предложение, и на всем пути это будет сопровождаться официальными объявлениями и торжествами. Однако прежде император, конечно, хочет заручиться вашим согласием. Одобрение вашего брата уже получено.

Линор застыла в полном ошеломлении. Мария прочистила горло и спросила:

— Что помешает знатным баронам одобрить мою дочь? Разве есть сомнения в ее пригодности для императорской постели?

— Мама!

Линор тяжело задышала, но потом успокоилась и сказала, обращаясь к Николасу:

— Меня могут отвергнуть, потому что мы бедны.

Николас кивнул.

— Да. Но его величество считает, что сможет решить эту проблему. Ваш брат произвел при дворе огромное впечатление. Еще до его появления…

— Это снова Жуглет постарался, — с довольным видом пробормотала Линор.

— Да, но теперь ваш брат своими делами подтвердил, что его слава оправданна. Почти безземельная девушка-сирота никогда не получила бы одобрение Ассамблеи. Другое дело — сестра Виллема из Доля. Аристократы сделают это хотя бы ради того, чтобы формально закрепить близость вашего брата к императору.

Судя по улыбке Линор, ответ удовлетворил ее.

— Итак, вы, конечно, можете сохранить эту золотую печать, моя госпожа, — продолжал Николас, — но исключительно как напоминание о тех днях, когда у вас возникала нужда делать такие вещи. Совсем скоро вы будете купаться в золоте, не идущем ни в какое сравнение с простой фольгой.

Линор снова начала смеяться и повернулась к матери, которая проявляла свое волнение исключительно блеском глаз.

— Мама, ты можешь поверить в то, что случилось с твоими детками?

— Его величество рассчитывает, что вы будете готовы и уладите все свои дела таким образом, чтобы иметь возможность отправиться в путь сразу же после того, как он пришлет свое официальное предложение. Надеюсь, это произойдет спустя неделю после открытия Ассамблеи.

— Ох, неужели? — счастливо вздохнула Линор, хлопнув в ладоши. — Думаю, нам хватит времени уладить все как следует. Мама, нужно накормить нашего славного посланца, а я должна начать… готовиться. — Она встала, все еще смеясь, и грациозно присела перед Николасом. — Сударь, не знаю, как и отблагодарить вас за добрые вести. Мы будем рады принимать вас у себя как гостя столько времени, сколько пожелаете.

Спасибо. — Николас снова поклонился, улыбаясь. — Но я уже снял комнату в гостинице, и меня там ждут. Кроме того, думаю, вашему брату не понравилось бы, что вы делите кров с мужчиной, которого едва знаете.

— Уверена, для вас он сделал бы исключение, — заверила его Линор.

— Возможно, моя госпожа, — с поклоном ответил он. — Однако у меня и впрямь есть кое-какие другие дела. Счастлив был доставить вам добрые новости. — Он прижал руку к сердцу. — Желаю вам и вашей семье всего наилучшего, дама Линор.

Едва Николас ушел, они тут же отослали из дома всех слуг-мужчин.

Лишь после этого Мария позволила себе бурно выразить свой восторг: она плакала от радости, осыпала дочь поцелуями и в довершение всего пригласила всю женскую прислугу, даже самого низшего разряда, в свои личные покои выпить лучшего вина Виллема в честь радостного события.

День был уже в разгаре, когда Маркус заметил Николаса, скачущего к северо-востоку от Доля, и едва успел свернуть в маленькую рощу. Как бы то ни было, посланец его не увидел, однако Маркус выждал еще некоторое время и только после этого вывел коня на дорогу, ведущую к реке Дубс. Ладони у него вспотели, пальцы дрожали, с трудом удерживая поводья, но теперь не от усталости или голода. Его мучила совесть, однако за день, прошедший с того момента, как он покинул Орикур, бой она проиграла.

Вскоре он уже мог разглядеть поместье Виллема — плодородные земли речной долины, заросшие зеленой травой и утопающие в золоте приближающегося заката. Поместье было такое крошечное, что его не составляло труда охватить единым взглядом. Маркуса заметили с крыши угловой башни, послышались голоса, радостно сообщающие, что приближается новый всадник. Сердце у него зачастило. Очень может быть, один из этих голосов принадлежал… ей.

Слегка подвыпившие служанки в конце концов угомонились, переварив радостное известие. Косые предзакатные лучи создавали над головой Линор золотистый ореол, придающий ей поистине королевский вид, несмотря на то, что на ней не было ничего, кроме нижней сорочки.

— Но, мама, — умоляюще говорила она, сидя в своей комнате, — мы же приняли мужчину час назад, и ничего плохого не произошло. Напротив, все обернулось просто великолепно! Может, и теперь будет то же самое.

Мария покачала головой и поправила серый вдовий платок.