Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Часть 1 - Александр Дюма Страница 65

В то время как все столпились вокруг генерала, принимавшего поздравления со своим обычным бесстрастием, д’Артаньян шепнул Атосу:

– Когда подумаешь, что это герцогство, это командование сухопутными и морскими силами, словом, все это величие лежало в ящике длиной в шесть футов и шириною в три…

– Друг мой, – возразил Атос, – еще более крупные знаменитости помещаются в ящиках еще меньших, из которых уже нельзя выйти.

Вдруг Монк заметил обоих французов, стоявших в стороне в ожидании, когда толпа поредеет. Он тотчас подошел к ним и застал их в разгаре философских рассуждений.

– Вы говорили обо мне? – спросил он с улыбкою.

– Милорд, – ответил Атос, – мы говорили также о боге.

Монк задумался, потом весело предложил:

– Поговорим немножко о короле, если позволите; ведь, кажется, вам назначена аудиенция?

– В девять часов, – сказал Атос.

– В десять часов, – продолжил д’Артаньян.

– Войдем скорее в этот кабинет, – отозвался Монк, делая знак двум своим товарищам, чтобы они прошли впереди него, на что ни один, ни другой не хотели согласиться.

Король во время этого истинно французского спора вышел на середину галереи.

– Ах, вот и мои французы! – воскликнул он с беспечной веселостью, уцелевшей, несмотря на все его бедствия. – Французы – мое утешение!

Атос и д’Артаньян поклонились.

– Герцог, проводите их в мой рабочий кабинет. Я сейчас приду, господа, – прибавил король по-французски.

И он поспешно отпустил весь двор, чтобы скорее вернуться к своим французам, как он их называл.

– Шевалье д’Артаньян, – сказал он, входя в кабинет, – я очень рад вас видеть.

– Государь, я в восторге оттого, что могу приветствовать ваше величество в Сент-Джемсском дворце.

– Сударь, вы хотели оказать мне чрезвычайно важную услугу, и я обязан вам за нее благодарностью. Если б я не боялся захватить права нашего главнокомандующего, то предложил бы вам достойное вас звание при моей особе.

– Ваше величество, – возразил д’Артаньян, – я оставил службу короля французского и обещал ему, что не буду служить другому королю.

– Очень жаль, – сказал Карл. – Я желал бы сделать для вас как можно больше; вы нравитесь мне.

– Ваше величество…

– Посмотрим, – продолжал Карл с улыбкою, – не удастся ли мне заставить вас изменить слову. Герцог, помогите мне. Если б вам предложили, я хочу сказать, если б я предложил вам должность главного начальника моих мушкетеров?

Д’Артаньян поклонился еще ниже, чем первый раз.

– Я бы имел несчастье отказать вашему величеству, – сказал он. – У дворянина нет ничего, кроме честного слова, а мое слово, как я уже имел честь сообщить, дано французскому королю.

– Так не будем говорить об этом, – заметил король, поворачиваясь к Атосу.

Д’Артаньяна вновь охватило горестное разочарование.

«Я предвидел это, – прошептал мушкетер. – Слова! Слова! Святая вода! Король всегда умеет предложить вам именно то, чего вы заведомо не можете принять, и показаться великодушным, ничем не рискуя! Дурак, трижды дурак я, что надеялся!»

Между тем Карл взял Атоса за руку.

– Граф, – произнес он, – вы мне были вторым отцом; услугу, которую вы мне оказали, ничем нельзя оплатить. Но мне все же хочется наградить вас. Отец мой пожаловал вас орденом Подвязки; орден этот имеют не все государи в Европе. Королева-регентша наградила вас орденом Святого Духа, и это не менее знаменитый орден. Я жалую вам знаки Золотого Руна, которые прислал мне французский король; он получил к своей свадьбе два патента на этот орден от испанского короля, своего тестя. Но за это я попрошу у вас услуги.

– Ваше величество, – заговорил Атос в смущении, – вы жалуете мне знаки Золотого Руна! Во Франции они есть только у короля.

– Я хочу, чтобы и у себя на родине, и всюду вы были равны всем знаменитейшим людям, которых отличают государи, – сказал Карл, снимая цепь с груди. – Я уверен, граф, что отец одобрил бы меня из могилы!

«Однако странно, – думал д’Артаньян в то время, когда друг его на коленях принимал знаменитый орден, – странно и удивительно, что дождь счастья всегда лил на всех окружающих, а на меня никогда не попадало ни капли. О, если б я был завистлив, клянусь честью, мне пришлось бы рвать на себе волосы».

Атос встал, Карл нежно обнял его.

– Генерал! – сказал король Монку.

Потом остановился, улыбнулся и продолжал:

– Извините, я хотел сказать: герцог… Я ошибаюсь только потому, что слово «герцог», по-моему, слишком коротко… Я все ищу титула подлиннее. Я желаю, чтобы вы были как можно ближе к трону и чтобы я мог называть вас, как короля Людовика, братом! Нашел! Вы будете почти моим братом: я жалую вам звание вице-короля Ирландии и Шотландии, любезный герцог… Теперь уж я не ошибусь.

Герцог пожал руку короля, но по обыкновению без излишнего восторга. Однако эта последняя милость тронула его сердце. Карл проявлял великодушие мудро, с тем чтобы дать герцогу время высказать какое-нибудь желание, но дарованные Монку милости превзошли все то, что он мог пожелать.

– Черт возьми! – пробормотал д’Артаньян про себя. – Дождь льет ливмя! Можно сойти с ума!

Он казался таким жалким и грустным, что король не мог сдержать улыбки. Монк хотел проститься с Карлом II.

– Как, вы уже уходите, мой верный друг? – спросил король у герцога.

– Если ваше величество позволит… Я очень устал от впечатлений этого дня. Мне нужно отдохнуть.

– Но, – сказал король, – вы не уйдете без господина д’Артаньяна, надеюсь?

– Почему же? – спросил старый воин.

– Вы сами знаете почему.

Монк взглянул на короля с удивлением.

– Простите, ваше величество, – пробормотал он, – я никак не могу понять…

– Возможно. Но если вы забыли, так господин д’Артаньян помнит.

Лицо мушкетера выразило удивление.

– Позвольте спросить, герцог, – сказал король, – вы живете вместе с господином д’Артаньяном?

– Да, ваше величество: я имел честь предложить ему квартиру.

– Это и не могло быть иначе… Пленник всегда неразлучен с победителем.

Монк покраснел.

– Да, правда, – согласился он, – я действительно пленник господина д’Артаньяна.

– Разумеется, Монк, потому что вы еще не выкупили себя. Но не беспокойтесь: я вырвал вас из рук господина д’Артаньяна, я же заплачу и выкуп.

В глазах д’Артаньяна блеснула радость. Гасконец начал понимать.

Карл подошел к нему.

– Генерал не очень богат, – начал он, – и не может заплатить вам за себя столько, сколько он стоит. Я, разумеется, богаче. Но теперь, когда он герцог и почти король, возможно, что и я уже не в состоянии буду заплатить за него. Господин д’Артаньян, будьте снисходительны. Сколько я должен вам?