Схватка за Амур - Станислав Федотов Страница 64

– Смотри-ка, и управляющий приисками занадворовскими здесь, – негромко сказал штабс-капитан. – Сам Мангазеев Александр Михайлович.

– А кто это?

– Да был до нас в Главном управлении столоначальником горного отделения. Его Николай Николаевич выгнал за махинации с казенными остатками, так он к Занадворову ушел. Этот в машинах разбирается.

– Выходит, точно – приехали сюда из-за машины?

– Выходит… Придется говорить официально. Фавст Петрович, – крикнул Вагранов, – прикажите пропустить! Мы по приказу генерал-губернатора.

Занадворов что-то сказал вислоусому, тот поклонился и крикнул:

– Эй, вы там, пропустите!

Люди расступились, и Вагранов с Волконским проехали к избе.

Спешились.

Занадворов, не сделав навстречу ни малейшего движения, спросил:

– Кто вы такие, господа, и что вас сюда привело?

Вагранов назвал себя и Волконского. Занадворов воззрился на юношу:

– Вы – сын небезызвестного каторжанина?

– Я – сын честного человека, – гордо ответил Михаил.

– Похвально, похвально, молодой человек, – кивнул Занадворов. – И имеете родственное отношение к дражайшей Софье Григорьевне?

– Да. Это сестра моего отца.

– То бишь ваша тетушка, – уточнил золотопромышленник. – Что же вы мокнете под дождем, господа? Пожалуйте в избу. Ферапонт, – обратился он к вислоусому, – спроворь нам чайку.

Вислоусый исчез в избе.

Вагранову до боли в скулах от сжатых зубов не хотелось занадворовского гостеприимства, но он видел, что Миша уже посинел от холода и сырости, а себя считал ответственным за здоровье и безопасность юноши, поэтому пропустил его вперед и уже за ним поднялся на крыльцо. Блаженное тепло натопленного помещения пахнуло в лицо, и руки сами потянулись расстегнуть мокрую шинель и повесить на крючок сбоку двери.

Иван Васильевич уже понимал, что они здесь вряд ли что найдут, скорее всего им просто не позволят что-либо найти, а если что-то и найдется, то их отсюда не выпустят. Поэтому решил границы допустимого не переходить и под удар не подставляться.

Он окинул быстрым взглядом внутренность избы: одна большая комната; в центре – печь с плитой для приготовления пищи, она делит комнату на четыре части – две, за занавесками, жилые, обеденную и деловую. В обеденной части большой стол, торцом придвинутый к стене, уже накрыт для чаепития: парит горячий самовар, чайник испускает аромат заварки, стоят кружки без блюдец, в плетеной корзинке горкой лежат баранки, в миске – варенье и веером четыре ложки. У стола – Ферапонт, готовый услужить.

– Проходите, господа, – пригласил Занадворов. – Мы, правда, уже откушали, но с удовольствием с вами изопьем чайку. Не так ли, любезный Александр Михайлыч?

– Так, так, – кивнул Мангазеев. Он с нескрываемой усмешкой поглядывал на Вагранова, как бы говоря: откушивай, милок, что дают, другого не будет.

– А за чаем и побеседуем, что вас привело в наши палестины. Раздевайтесь, юноша, проходите, – обратился он к замешкавшемуся у дверей Мише.

– Да там лошади… – махнул рукой на дверь Михаил.

– Ах, да! Ферапонт, позаботься о лошадях. Поставь их к моим, да смотри там, чтобы все в порядке было, – сказал Занадворов, и Вагранову показалось, что в его словах скрыт тайный смысл.

Ферапонт понятливо кивнул и тут же исчез за дверью.

– Садитесь, садитесь, господа, – Занадворов, приглашая, повел рукой над столом и вдруг спохватился: – О-о, простите великодушно: я же не представился…

– Не надо, – сухо сказал Вагранов, не садясь (Миша также остался на ногах). – Мы знаем и вас, и господина Мангазеева. За приглашение благодарствуем, но мы здесь по делу серьезному и безотлагательному. Примерно три недели назад на Московском тракте пропал обоз, доставлявший из Екатеринбурга паровую машину для парохода. Следы ведут на ваш прииск.

– Помилуй Бог, – засмеялся Занадворов. – До Московского тракта полсотни верст, и какие могут быть следы три недели спустя? Был снег, снег растаял, а с ним и следы. Так что все это домыслы, любезный. Домыслы, и не больше того.

– Я не намерен вам что-либо доказывать, господин Занадворов, а осмотреть территорию прииска обязан.

– Да за ради бога, любезный! Мне скрывать нечего. Я действительно купил паровую машину для использования на прииске и решил посоветоваться со своим управляющим, господином Мангазеевым, как ее лучше использовать. Он человек в этом деле образованный, в горном институте обучался… – Занадворов как бы ненамеренно сделал паузу и, когда Вагранов внутренне напрягся – вот оно, попался, сейчас подсечем! – торжествующе сорвался с крючка: – Но мы ее еще не получили.

Миша всем своим существом воспринял беззвучное ругательство наставника, но сочувствовать ему не стал: было бы наивно полагать, что грабители вот так вот запросто раскроются. А то, что штабс-капитан, как говорится, «купился» на простенькую подставу, можно объяснить его страстным желанием взять бандитов за горло.

– А где вы ее купили? – спросил Вагранов. Голос звучал хрипло, наверное, от удержанного внутри себя бешенства.

– Купил у Машаровых, а вот у кого покупали они – не обессудьте, не ведаю. Ни к чему мне эти тонкости, – улыбаясь штабс-капитану в лицо, ответствовал золотопромышленник.

– И все-таки мы обследуем территорию, – упрямо сказал Вагранов.

– Разумеется, обследуете. Повторяю: мне скрывать нечего. Но сначала давайте выпьем чаю. Может, и дождь перестанет.

Вагранов оглянулся на Мишу. Того явно знобило, и крепкий чай с малиновым вареньем – а именно такое стояло на столе – был бы для него очень кстати. Иван Васильевич кивнул, садясь на лавку возле стола:

– Хорошо, выпьем…

Миша со вздохом облегчения опустился рядом с ним. «Бедный мальчик, – подумал Вагранов, – напрасно я тебя потащил за собой, еще неизвестно, чем все кончится».

Тут очень кстати вернулся Ферапонт и начал разливать чай.

– Кому покрепче?

– Разумеется, гостям, – улыбнулся Занадворов, но улыбка его показалась Вагранову насквозь фальшивой.

– Может быть, настоечки лечебной, на золотом корне, в чай добавить? – спросил Мангазеев и, не дожидаясь ответа, кивнул Ферапонту. Тот нырнул за занавеску и вернулся со штофом.

– Я не пью, – попытался остановить его Миша.

– А и никто ее не пьет. Несколько капель в чай – и любая лихоманка отступится.

Ферапонт легко преодолел слабое сопротивление юноши и действительно влил в чай пару чайных ложек настойки.

– Давай уже всем, – сказал Занадворов. – Как говорят ученые доктора – для про-фи-лак-ти-ки.

– То есть – предохранения, – широко и зубасто улыбаясь, пояснил Мангазеев.Ферапонт «капнул» во все кружки. Вагранов и Миша глотнули пахучего смолисто-вяжущего напитка и одновременно глянули друг на друга. Иван Васильевич успел заметить испуганное выражение глаз юного чиновника, а дальше все поплыло, стало нечетким, и он провалился в небытие.