Таежный гамбит - Юрий Достовалов Страница 62

— Что же, товарищ Зарядько? — спрашивал молодой красноармеец. — Теперь хана нам, выходит?

Никанор Зарядько, после харбинской неудачи сумевший пробраться к своим и за прежние заслуги назначенный комиссаром вновь сформированного полка, ответил по возможности спокойно, хотя у самого поджилки тряслись пуще некуда:

— Помолчи, Карпухин. Вон там, за сопкой, наш бронепоезд прячется. Сейчас он как влупит им огня!

— А когда? — ожил парень.

— Ну подожди, подойдут ближе, — и Зарядько посмотрел в бинокль на недалекую сопку, из-за которой поднимался едва видимый паровозный пар.

— А успеют они вовремя? — снова приставал Карпухин.

Зарядько кисло поморщился и отмахнулся от надоеды:

— Отстань ты! Откуда я знаю? Но думаю, что успеют.

Из-за сопок перед укреплениями красных стали вырастать фигуры белых. Вскоре Зарядько уже мог различить суровые лица офицеров, некоторые из них были укутаны шерстяными башлыками. И в тот же миг белые открыли артиллерийский огонь по позициям оборонявшихся. Вздыбилась земля вперемешку со снежной пылью, лезла в глаза и слепила.

Зарядько вжался в насыпь, пригнул голову Карпухина:

— Хоронись!

Развернувшись в цепь, белые без выстрелов подошли на расстояние рукопашной и кинулись в штыки. Зарядько отчетливо видел их решительные лица, упругие фигуры и понимал, что если теперь же не поднять бойцов и не встретить врага в штыки, они будут раздавлены, их перебьют, а остатки разгонят так, что потом никого не соберешь. Но командира полка рядом не было, и Зарядько понял, что сделать это придется ему. Но как это сделать? Ему никогда не доводилось бегать в атаки, сам этот бой был для него первым, если не считать беспорядочного, лихорадочного бегства из-под Хабаровска.

«Что же бронепоезд?» — мучительно думал он и видел, как с каждым мгновением белые становятся все ближе.

— Ура-а-а! — услышал он над ухом.

Это выкрикнул лежавший рядом Карпухин. Он вскочил в полный рост и первым кинулся навстречу врагам. Зарядько поднялся и побежал следом, на ходу выкрикивая:

— Вперед, товарищи!

Он уже почти догнал Карпухина, бежавшего вперед и стрелявшего на ходу, как вдруг буквально им под ноги кинулся офицер со штыком наперевес. Занеся винтовку для удара, он крякнул и подал штык вперед. Штык попал в шинель Зарядько, пропоров карман, но не причинив вреда. Зарядько облился холодным потом. Офицер снова занес винтовку, но комиссар ловко увернулся, схватил Карпухина за ремень и притянул парня на себя. Штык угодил Карпухину в грудь, парень захрипел и начал оседать. Зарядько оттолкнул обмякшее тело, из-за него выстрелил в снова занесшего оружие офицера. Тот упал. Вокруг Зарядько начали рваться снаряды, комиссар уже мало что видел, сквозь грохот прохрипел как можно громче «Залечь!» — и сам первым упал в ближнюю воронку.

Он даже не дышал, казалось ему, только лежал на теплой от взрыва земле и с ужасом думал о предстоящем. Но тут раздалось сначала нестройное, но потом более дружное «Ура, товарищи!», и Зарядько высунулся из укрытия.

Из-за ближней сопки, пыхтя и нещадно дымя, выполз бронепоезд. Зарядько видел, как его орудийные и пулеметные башни разворачиваются в сторону наступающих белых. Еще мгновение — и стволы бронепоезда изрыгнули снопы желтого огня, и сразу уши заложило звенящей тишиной. Зарядько видел бегущих красноармейцев, падающих под огнем белых, которые, отстреливаясь, откатывались назад, выскочил из воронки и побежал следом за атакующими бойцами своего полка. Бежать было трудно, ноги подвертывались, дыхания не хватало. Но он все бежал, как мог, и стрелял в отступавших. И вдруг почувствовал, что кто-то толкнул его в грудь. Боли не почувствовал, а только запомнил вскипевшую в нем злость на то, что ему помешали бежать вперед. Потом дыхание перехватило, глаза застлала темнота, силы в один миг иссякли. Зарядько опустился на колени, потом лег на снег и уснул. Уже навсегда.

А бронепоезд продолжал вести огонь по отходившим белым. Под генералом Сахаровым была убита лошадь. Чертыхаясь, он поднялся из сугроба и, утерев лицо полой шинели, вскочил на лошадь пролетавшего мимо кавалериста — позади седла.

— Гони! — прокричал он.

Воспользовавшись отступлением врага, Особый Амурский полк, поддержанный бронепоездом, перешел в контратаку вдоль железной дороги против ползущей пехоты белых. Во встречном бою белые были разбиты и, преследуемые кавалерией красных, отброшены к Ольгохте.

Пока с белыми расправлялись южнее станции, Камский пехотный полк вышел к Ину с севера и, развернувшись, повел наступление. Однако несогласованность в действиях белых привела к тому, что полк начал наступление уже после того, как была отброшена южная конная группа и разбита пехота. Камский полк понес большие потери и отступил на северо-восток. Части Народно-революционной армии впервые за все время своего существования применили грамотную военную тактику — стали бить противника по частям. И это принесло успех. Белые потеряли в бою 232 человека убитыми и ранеными, пятьдесят пленными и два пулемета. Они решили временно закрепиться на волочаевском плацдарме и создали там хорошо оборудованные оборонительные позиции.