Морской князь - Евгений Таганов Страница 56

Эти правила, как и предыдущая десятка, были набело написаны на трех пергаментах, два из которых княжичи тут же захоронили в собственных тайниках, а третий Дарник поместил в свой походный ларец, дабы тоже всегда иметь его под рукой.

Между тем две недели, отведенные для плавания дромона в Херсонес, миновали, а от ромеев не было ни слуху, ни духу.

– А что будем делать, если они вообще не появятся? – спрашивал Корней.

– Я думаю, будем наказывать за невыполненные обещания, – вместо князя отвечал ему Борть.

– А кого в первую очередь: ромеев или хазар? – косясь на отмалчивающегося князя, задавал следующий вопрос хорунжий.

– Я думаю, все решит простой жребий. Наш князь подбросит ромейский солид, и, где окажется лик ромейского императора, туда и двинем, – ерничал на правах старшего родственника липовский наместник.

А ватаги бойников и ополченцев продолжали потихоньку прибывать. Весть о походе всколыхнула всю Таврическую степь. После полной горя и лишений зимы тем, кто потерял свои семьи, хотелось обрести в жизни новую опору, веселых сослуживцев, влиться в общее молодечество и осмысленные мужские действия. Вместе с бортичами общее количество войска достигло пяти сотен. Железных и даже кожаных доспехов на всех не хватало, поэтому шили толстые кафтаны, набитые шерстью и конским волосом, и войлочные плащи, не пробиваемые стрелами с костяными наконечниками. Недостаток мечей, клевцов и железных палиц восполняли топорищами, насаженными на длинное древко, и боевыми цепами, когда-то хорошо проявившими себя при обороне повозочного стана. Стрелы, сулицы и пики изготовляли целыми снопами.

На шестнадцатый день по отплытии дромона в Бирему прискакал дальний дозорный с Новолиповской дороги:

– Ромеи идут!

– Какие ромеи? – изумился князь, ожидая прибытия ромеев лишь со стороны моря.

Оказалось, нет – четыре конных тагмы Леонидас послал по суше через Таврический перешеек. Возглавил конницу старший комит Макариос, статный молодец с завитыми русыми волосами, который все время переговоров мирарха с Дарником оставался на дромоне, стало быть, был вторым после мирарха архонтом в их военной мире.

– Мы с Леонидасом поспорили, кто поспеет первым, значит, я выиграл, – со смехом сказал Макариос выехавшему ему навстречу князю.

Четыре конные тагмы – это восемьсот всадников, из них двести катафрактов, а также шестьдесят более легких, чем у словен, повозок со снаряжением и припасами. Трехсотверстный путь они проделали за восемь дней, устали до полного изнеможения, но были горды своей малой победой над плывущими по морю пешими тагмами миры.

Дарнику прежде почти не приходилось встречаться с ромейской конницей, поэтому он смотрел на ее походную колонну во все глаза. Да, слухи об упорядочности ромейских пограничных войск не были преувеличением. Глядя на цвета плаща, конского чепрака и султана на шлеме, а также на знаки различия, легко было определить, к какой тагме принадлежит тот или иной стратиот и в каком он чине. По новому, недавно принятому, уставу, в ромейской коннице было не два, а три вида конников: легковооруженные курсоры-лучники, средневооруженные дефензоры с большими щитами, дротиками и чуть прикрытыми железом лошадьми, и тяжеловооруженные катафракты, почти полностью закрытые вместе с лошадьми доспехами, с малыми щитами, пикой на плечевой петле и луком. Сами катафракты ехали не на запасных лошадях, а на повозках или за спинами легких курсоров, в то время как их высоченные кони шагали на привязи за повозками, неся на себе лишь груз своих конных доспехов.

По просьбе Макариоса ромеям указали место для походного лагеря, и они принялись выставлять свои палатки в виде большого правильного квадрата.

– И скажи своим воинам, чтобы они пока что не ходили по нашему лагерю, – была вторая просьба комита. Ее тоже исполнили.

Это было то еще зрелище: стоящие по кромке нового ромейского лагеря дарникцы, с открытыми ртами взирающие на слаженные, выверенные действия своих союзников по возведению лагеря-фоссата.

Когда оборудование фоссата было завершено, запрет на гостевание был снят, и под приглядом специальных команд в фоссат были допущены те из дарникцев, кто был при мече и в более-менее чистой одежде. Из словенских воевод гостями Макариоса оказались лишь Корней и Зыряй. Дарник с Бортем предпочли сами принимать комита чуть позже в княжеском шатре.

Несмотря на всю свою улыбчивость и кажущееся простодушие, Макариос ничего существенного им не сообщил, мол, Леонидас все сделал как надо, даже в Константинополь отправил почтовое судно, но это так, для чиновничьего сообщения, все полномочия мирарх получил из столицы еще раньше.

Впрочем, ждать мирарха долго не пришлось. Уже наутро по обоим лагерям разнеслось:

– Паруса! Паруса появились!

К Биреме с попутным ветром подплывали шесть больших дромонов – почитай весь флот Херсонеса.