Святой язычник - Михаил Деревянко Страница 55

– Разбойников не могу на смерть осудить, а должен.

Анна сразу все поняла:

– А ежели помилуешь, то нарушишь закон.

– Это еще полбеды. Они покаялись!

Анна понимающе кивнула:

– А повинную голову не секут.

На глазах Владимира выступили слезы:

– Раскаявшихся Бог прощает.

– Да, – согласилась Анна.

– Тогда как судить их мне, убившего брата?

– Я не знаю, – тихо вымолвила Анна. – Говорят: Богу – Божье, кесарю – кесарево.

– Я хоть и кесарь, а греха боюсь.

– Кесарю многое прощается: не о себе печется, не ради себя берет грех на душу.

– А не ты ли мне говорила, что благими намерениями устлана дорога в ад?

– И то правда.

– И что же мне делать?

– Они ждут твоего слова?

– Я посадил их в поруб. До утра.

– Тогда будем молиться. Если они искренне раскаялись, Бог поможет.

До утра Анна и Владимир не сомкнули глаз. Уже и рассвело, и пора было суд вершить, а Владимир по-прежнему был в полной растерянности. С тяжелым сердцем надел он княжеское корзно и направился в залу для суда. Вдруг вбежал Громыхало.

– Княже, Заряна хочет с тобой поговорить.

– Где она?

– Во дворе дожидается.

– Давай сюда!

Заряна вошла и, потупив глаза, молвила:

– Я тут подумала, что от их смерти проку мне никакого. Пускай лучше по хозяйству помогают. Мне одной такую ораву не прокормить. Только ты, княже, дай охрану, а то, неровен час, эти злыдни и меня порешат, и детишек перебьют.

Владимир бросился к Заряне и от всего сердца обнял ее.

– Дам я тебе охрану, родная! Я тебе такую охрану дам, что ни один волос не упадет с твоей головы!

Вскоре Великий князь огласил приговор:

– Разбойников до первой провинности не казнить, а быть им обельными холопами Заряны.

После суда Владимир сразу вспомнил о Рогнеде.

– Надо Рогнеду навестить, – сказал он Анне, – попросить прощения за мать и отца.

– Давно пора, да только лица на тебе нет. Всю ночь глаз не сомкнул, – ласково произнесла принцесса, – отдохнул бы малость.

– Как подумаю о Рогнеде, сон не идет. Поеду.

– Благослови тебя Господь.

Владимир поцеловал Анну, вскочил на коня – и был таков. Даже Добрыню не предупредил о своем отъезде.

Рогнеда, увидев Владимира, несказанно удивилась:

– Ты? Один?

– Как видишь.

Что-то недоброе мелькнуло в глазах Рогнеды.

– Зачем пожаловал?

– Хочу поговорить.

– Слушаю.

– Угости квасом: во рту пересохло.

– Может, еще и вином?

Владимир как будто и не заметил издевки в словах княгини.

– Вино не потребно: не на пир приехал.

Рогнеда велела подать квас. Они прошли в светлицу и сели за большой дубовый стол. Владимир никак не решался начать разговор. Княгиня твердым взглядом смотрела на незваного гостя, не проявляя нетерпения, но и не пытаясь помочь ему наводящими вопросами.

– Каяться, – наконец выдавил из себя Владимир, – приехал я, каяться за твоего отца, за твоих братьев. Грех на мне великий. Прости, если сможешь.

Владимир стал на колени и низко склонил голову.

Рогнеда долго не отвечала, задумчиво глядя на Великого князя. Наконец спросила:

– Это тебя Анна надоумила?

– Я сам.

– Что же ты раньше не раскаялся?

– Не ведал, что творил. Думал, так надо, таков обычай, закон предков. А как уверовал в Христа, понял, что грешен.

– И зачем тебе мое прощение?

Князь ответил не сразу. Видно, этот вопрос даже не приходил ему в голову. Тихо вымолвил:

– Не знаю…

– Зато я знаю! – вскочила Рогнеда. – Хочешь на моем прощении в рай попасть, избежать геенны огненной!

– Кто этого не хочет, – еще ниже склонил голову Владимир.

Рогнеда с удивлением смотрела на коленопреклоненного Владимира. Никогда она его таким не видела. Неужто в самом деле раскаялся?

– Ну хорошо, – снова присела княгиня, – прощу я тебя. Что дальше? Останусь твоей женой?

– Христианину положена одна жена.

– А я?

– Выберешь себе мужа, кого пожелаешь.

– И после таких слов ты просишь моего прощения?

– Да, – твердо ответил Владимир, – не хочу врать.

– Встань, княже! Негоже Великому князю перед наложницей на коленях стоять.

Владимир послушно поднялся.

– Вижу, не можешь ты меня простить. Да и я бы, наверно, не смог.

– Я подумаю, – вдруг сказала Рогнеда, – и сегодня же дам ответ.

– Буду ждать его здесь, – с надеждой посмотрел Великий князь на Рогнеду.

– Иди приляг, отдохни с дороги.

– И то правда, всю ночь не спал.

– С законной женой развлекался?

Владимир понял, что сказал глупость, и смутился. Тут и оправдываться неловко. Потупив голову, пошел в опочивальню.

Рогнеда долго сидела за столом, ожидая, пока заснет Владимир.

Простила ли она его? Уже давно. Иначе не родила бы ему четверых сыновей. Иначе не было бы столько счастливых любовных ночей. Сколько подворачивалось подходящих случаев для мести! Ежели бы хотела, давно бы убила. Простить Рогнеда не могла одного: своей отверженности. Этого не может простить ни одна женщина, кроме смиренных христианок. Но она, Рогнеда, – не христианка. Она – княгиня, ей и останется. Даже ценой собственной жизни. Поэтому ответ Владимиру давно готов.

Рогнеда достала из ларца кинжал и тихо вошла в опочивальню. Великий князь сладко спал, положил правую руку под голову.

– Не суждено тебе встать с этого ложа, – прошептала княгиня, – не суждено выйти отсюда, не суждено оставить меня!

Подойдя к Великому князю, Рогнеда взмахнула кинжалом и, закрыв глаза, вонзила его в…

– Ой! – вскрикнула княгиня. Пока она готовилась, шептала и замахивалась, Владимир проснулся, легко перехватил руку Рогнеды и вырвал из нее оружие.

– Это твой ответ?

Рогнеда молчала.

– Думаю, ты помнишь, в чем хоронят жен?

Княгиня едва заметно кивнула.

– Тогда почему не в свадебном наряде? Ты же знала, что даже ежели и убила бы, то живой бы отсюда не вышла.