Жемчужина Лабуана - Эмилио Сальгари Страница 55

Он провел рукой по лбу, глубоко вздохнул и вместе с Марианной, которая была взволнована не меньше его, удалился, склонив голову на грудь.

— Все кончено, — прошептал Янес грустным голосом.

Провожаемые взглядом пиратов, которые смотрели на них со смешанным чувством восхищения и сожаления, Сандокан и его спутница поднялись по узкой лестнице на вершину утеса.

— Вот отныне твое жилище, — сказал он, указывая на свой дом. — Оно недостойно Жемчужины Лабуана, но оно безопасно и неприступно для врага. Если бы ты стала королевой Момпрачема, я бы построил на его месте дворец… Но зачем говорить о несбыточном! Все мертво или вот-вот умрет здесь.

Сандокан прикрыл глаза ладонью, и лицо его болезненно исказилось. Марианна бросилась ему на шею.

— Сандокан, ты страдаешь, ты скрываешь от меня свою боль.

— Нет, душа моя, я просто взволнован, и больше ничего. Что же ты хочешь? Вернувшись, найти свой остров разрушенным, многих людей погибшими и думать, что вскоре я должен его покинуть…

— Значит, ты страдаешь и сожалеешь о своем былом могуществе. Ты думаешь, что я могу помешать. Но хочешь, я останусь здесь навсегда? Я буду жить на Момпрачеме среди твоих тигрят; я тоже возьму в руки карабин и саблю к буду сражаться бок о бок с тобой?

— Ты? — воскликнул он. — Нет, я не хочу, что ты стала подобной женщиной! Это было бы чудовищно. Оставить жить тебя здесь, оглушать тебя залпом пушек и страшными воплями бойцов, подвергать постоянной опасности. На это я никогда не пойду.

— Значит, ты любишь меня больше своего острова, своих людей, своей славы?

— Да, любимая! Сегодня вечером я соберу свои отряды и скажу им, что, дав последнее сражение, мы спустим навсегда наше знамя и покинем Момпрачем.

— А что скажут твои люди, услышав это? Они возненавидят меня, зная, что я — причина гибели Момпрачема.

— Никто не осмелится поднять голос против тебя. Я еще Тигр Малайзии, тот Тигр, который одним взглядом заставляет их трепетать. И потом, они слишком любят меня, чтобы не подчиниться. Но предоставим все нашей судьбе.

Он нежно обнял Марианну, потом позвал двух малайцев, следящих за домом и сказал:

— Вот ваша хозяйка. Слушайтесь ее, как меня самого.

Сказав это, он обменялся с девушкой долгим взглядом и, повернувшись, быстрыми шагами спустился на берег.

Канонерка все еще дымила в виду острова, сдвигаясь то в одну сторону, то в другую. Было ясно, что она наблюдает за Момпрачемом, возможно, поджидая другие корабли.

Тем временем пираты в ожидании новой атаки уже работали под руководством Янеса, роя траншеи, укрепляя бастионы и возводя новые редуты.

Сандокан подошел к португальцу, который наблюдал, как с кораблей снимают орудия, чтобы перенести их на редут, возведенный перед поселком.

— Новые корабли не появлялись? — спросил он.

— Нет, — отвечал Янес. — Но канонерка не собирается покидать наши воды, а это плохой знак.

— Нужно укрыть в надежном месте все наше золото и драгоценности и на всякий случай приготовиться к отступлению.

— Ты боишься, что мы не выдержим осады?

— У меня тяжелые предчувствия, Янес: мне кажется, мы скоро потеряем этот остров.

— Сегодня или через месяц — не все ли равно, раз уж ты решил покинуть его. А наши пираты знают об этом?

— Нет, но сегодня вечером ты приведешь их ко мне, и я объявлю им о своем решении.

— Это будет тяжелый удар для них, брат.

— Знаю, но, если они захотят продолжать без меня, я не буду мешать им.

— Не думай об этом, Сандокан. Никто не покинет Тигра Малайзии, и все последуют за ним, куда он захочет.

— Я знаю, они очень любят меня, эти храбрецы. Будем работать, Янес, сделаем наш остров по возможности неприступным.

Они пошли к своим людям, которые работали с ожесточением, спешно возводя новые валы, устраивая на берегу батареи, подвозя к ним порох и снаряды, готовясь к длительной обороне.

Уже к вечеру эти укрепления имели очень внушительный вид, а со стороны бухты почти что неприступный.

Когда спустилась ночь, Сандокан велел погрузить все самое ценное на одно из больших судов и отправил его вместе с двумя другими на западный берег острова, чтобы вырваться, если поражение станет неизбежным.

В полночь Янес вместе с начальниками отрядов и всеми пиратами, свободными от вахты, поднялся наверх в дом, где Сандокан уже ждал их.

Зал, в котором он их принимал, был обставлен с исключительной роскошью. Огромные золоченые лампы изливали потоки света с потолка, заставляя сверкать золото и серебро гобеленов, переливаться всеми красками узоры старинных ковров, мерцать и светиться перламутр, который украшал богатую мебель.

Сандокан был одет в парадный костюм из шелка и бархата и зеленый тюрбан, усыпанный бриллиантами. За поясом у него был крисс, а на поясе сабля старинной работы в драгоценных ножнах и с золотой рукояткой, изображающей тигра с оскаленной пастью.

Марианна была одета в черное бархатное платье, расшитое жемчугом и серебром, оставлявшее открытыми ее прекрасные руки и плечи, на которые золотым дождем падали изумительные светлые волосы. Бриллиантовая диадема неописуемой ценности сверкала на ее голове.

— Друзья, мои верные тигрята, — сказал Сандокан, собрав вокруг себя свою неустрашимую банду, — я позвал вас сюда, чтобы решить судьбу моего Момпрачема. Вы видели, что я много лет без устали сражался против захватчиков, которые пришли на нашу землю, чтобы уничтожить нас, которые хозяйничают в наших морях, вытесняют нас с наших островов. Я не щадил ни себя, ни вас в этой борьбе. Но я чувствую, что отныне моя миссия закончена, я чувствую, что не смогу больше биться, как в былые времена. Я дам последнее сражение врагу, который, быть может, завтра придет осадить нас, но после этого скажу «прощай» Момпрачему и уеду далеко с этой женщиной, которую я люблю и которая станет моей женой. Хотите продолжать дело Тигра? Я оставляю вам мои суда, мои пушки. Если нет, если вы готовы последовать за мной, на мою новую родину, то я буду считать вас своими сыновьями.

Пираты, потрясенные его словами, молчали, но их лица, прокопченные пороховым дымом и обветренные морским ветром, выражали отчаяние. У многих на глазах показались слезы.

— Вы плачете! — воскликнул Сандокан с лицом, искаженным мукой. — Я понимаю вас, мои храбрецы. Не думайте, что я не страдаю при мысли, что больше никогда не увижу мой остров, мое море, потеряю мои корабли, уйду в неизвестность. Но этого хочет судьба, и я склоняю перед ней голову. Я не принадлежу больше никому, кроме Жемчужины Лабуана.

— Капитан, мой капитан! — вскричал Джиро-Батол, по щекам которого текли слезы. — Останьтесь с нами, не покидайте наш остров! Мы отстоим его против всех, мы поднимем сотни людей. Мы уничтожим Лабуан, Варауни и Саравак, если надо, чтобы никто больше не мог помешать счастью твоему и Жемчужины Лабуана!