Завещание лейтенанта - Владимир Макарычев Страница 55

Огонек между тем становился крупнее, и наконец показались очертания состава, состоящего из паровоза и трех платформ, груженных лесом. Метель кончилась внезапно, как и началась. Тяжелый состав осторожно приближался к противоположному берегу, глухо гремя и отфыркиваясь, как вынырнувшая из воды белуха. Вдоль его прямого пути мерно горели огни костров, подчеркивая черноту передвигающегося через замершую реку исполина.

Стало светлее. Звездное небо предвещало морозное утро, но наблюдавшим за рискованным экспериментом людям было не холодно. Их согревала мысль о завершении тяжелой работы, сделанной руками русских рабочих и умом отечественных инженеров. Небольшая группка одетых в меховые соболиные шубы «зрителей» знала еще один секрет успеха. Впервые построена железная дорога на деньги местных купцов и половину средств в рискованное предприятие вложил председатель акционерного общества Николай Дымов. Обошлись в этот раз без привычного участия иностранцев.

Вот уже состав забрался на ровную площадку, очищенную от снега. Дымя и отфыркиваясь, оглашая морозный воздух резкими свистками, остановился у здания деревянного вокзальчика. Немецкий «Борзиг» стоял вровень с крышей вокзала, поражая своей мощью и необычностью.

Из кабины машиниста выпрыгнул человек в простой рабочей куртке и рыжей лисьей шапке с черным хвостиком на боку. За ним следом спускалась женщина. В отличие от мужчины не спиной, а лицом к толпе. Ей было неудобно так двигаться, поэтому она останавливалась на каждой ступеньке. При этом улыбка не сходила с ее бледного, курносого лица. Наверное, она ощущала себя королевой перед толпой и имела полное на то основание. Не каждая может набраться смелости пуститься вдвоем с мужем в опасный ледовый переход, когда штатная команда машинистов отказалась. Женщины даже в самые трагические минуты остаются актрисами. Они думают, что жизнь крутится вокруг их. Впрочем, так и происходит!

Неожиданно ножка, обутая в желтый сапожок, соскользнула со ступеньки и беспомощно повисла в воздухе, не найдя опоры. Толпа глухо ахнула, отступив инстинктивно назад. Но женщина ловко развернулась на одной ноге, перехватив руками обледеневшие поручни, и оказалась в удобном положении. Затем проворно спрыгнула на руки машинисту. То был жест безграничного доверия женщины к мужчине.

Легко и пружинисто, по пути обнимая и хлопая по спинам рабочих, человек в короткой куртке и рыжей шапке с хвостиком энергично двигался к костру, где в нерешительности стояли акционеры. В руках его был револьвер. Внезапно в ночном небе разорвались шесть салютных выстрелов. Его начали подбрасывать, обнимали. Радоваться было от чего. За два года построили новую дорогу на север России, от Ярославля до Вологды длинною в 192 версты ^[94]. Так было положено начало будущей «железки» до Архангельска и дальше на север.

Кто-то в толпе спросил о револьвере. Дымов ответил то ли в шутку, то ли всерьез:

– Если бы переход состава не удался, я собирался от позора застрелиться!

С этими словами он крепко обнял спутницу и поцеловал в губы. Лисья шапка свалилась на снег, а женщина озорно приподняла от земли ножку в желтом сапожке. Лиза Дымова осталась верной и надежной опорой человеку, сделавшему немало полезного для своей Родины.

Акционеры расселись каждый по саням, и лошади резво повезли их обратно в город, вдоль ледяной насыпи. Направлялись в храм, где по старинному обычаю священник отслужит молебен в благодарность Богу за помощь и успех акционерного общества Московско-Ярославской железной дороги.

Николай обернулся. На удаляющемся берегу в морозном рассвете чернела прямая линия леса. Пришло удивительное открытие: чем ближе к горизонту, тем он от тебя дальше. Недосягаем горизонт! Дымов подумал: «Так и в жизни – стремимся к справедливости и вроде бы приближаемся к ней. А она опять отдаляется. Кажущаяся справедливость».

Дымов прожил в Америке шесть лет и вернулся на Родину два года назад. С хорошим капиталом в несколько миллионов долларов. Первое что сделал – выполнил завещание Бошняка. Под Москвой, на собственные средства, построил комплекс благоустроенных домиков, каждый на 8 человек, с хозяйственными и лечебными службами. Он назвал свое детище «Убежищем для увечных, престарелых и неизлечимых воинов» ^[95]. Своему духовнику митрополиту Московскому и Коломенскому Иннокентию помог создать денежный фонд для бедного духовенства и вдов священников, учреждению Православного Миссионерского общества. Только потом вложил деньги в строительство железной дороги Ярославль – Вологда.

В отличие от западных стран в дореволюционной России государством сдерживалась активность людей. Общественная жизнь была жестко задекларирована правилами поведения. Люди делились на сословия, национальности. А название «лишний человек», как результат такого общественного устройства, закрепилось за разочарованным русским дворянином. Неслучайно в 1850 году опубликована повесть русского писателя Ивана Сергеевича Тургенева «Дневник лишнего человека». Обычно это человек значительных способностей, который не может реализовать свои таланты на официальном поприще. Таким «лишним» для российского общества оказался к 1864 году и Николай Дымов. Потому и покинул Дальний Восток, оставив в Тугуре китобойный промысел. Есть версия о целенаправленной политике, создающей препятствия к реализации человеческого потенциала. Он якобы накапливается и складируется, как песок для ремонта дороги. В трудные времена, когда, например, война, такой залежалый материал и используют в неограниченных количествах, разбрасывая по гололеду. Грамотно объясняя, за что умирать! Граждане вполне добровольно отдают самое ценное, что у них есть. Не единично, а массами встают как один грудью на врага. Именно этот порыв народного единения, не обязательно при защите Отечества, называется патриотизмом. Здесь личное совпадает с общественным. Патриотизм схож с военной присягой, когда молодой человек идет осознанно на компромисс личного с общественным, дает клятву защищать Родину даже ценой своей жизни. Дымов вернулся на Родину, и то был осознанный гражданский поступок. Не меньшим патриотом своей страны была и его жена Лиза, как, впрочем, и многие другие персонажи повествования, где больше правды, чем вымысла.