Ярость - Уилбур Смит Страница 55

– Чем я могу помочь?

– Сам я не могу подобраться к продюсеру этого сериала. Мне нужен посредник. Надо помешать им улететь. Они обязательно должны заснять наш вызов белым властям, когда мы начнем. Поговори с женщиной, которая руководит съемками. Ее зовут Годольфин, Китти Годольфин, и в течение ближайших трех дней она будет в отеле «Саннисайд» в Йоханнесбурге.

– Я поеду к ней сегодня же.

– Скажи, что время начала еще не согласовано, но как только решение примут, я дам ей знать, пусть будет здесь со своей камерой.

– Я постараюсь, чтобы она была, – пообещала Тара, и он мягко перевернул ее на спину и снова занялся с ней любовью. Это казалось невозможным, но для Тары каждый раз был лучше предыдущего, и когда Мозес отпустил ее и встал с койки, она чувствовала себя слабой, мягкой и теплой, как растопленный мед.

– Мозес, – негромко позвала она. Он перестал застегивать пуговицы своей синей, с открытым воротом рубашки.

– В чем дело? – тихо спросил он.

Надо сказать ему о ребенке, которого она носит. Тара села, позволив смятой простыни сползти до пояса; ее груди, уже отяжелевшие от беременности, под гладкой кожей цвета слоновой кости были покрыты крошечными голубыми венами.

– Мозес, – тупо повторила она, пытаясь собраться с мужеством, чтобы сказать, и он подошел.

– Говори, – приказал он, и храбрость оставила ее. Нельзя говорить: слишком велик риск, что это оттолкнет его.

– Я только хотела сказать тебе спасибо за возможность участвовать в борьбе.

* * *

Связаться с Китти Годольфин оказалось гораздо легче, чем она думала. Тара попросила у Марион пикап и проехала пять миль до ближайшей деревни; отсюда она позвонила из телефонной будки в маленьком однокомнатном помещении почты. Оператор в отеле «Саннисайд» соединил ее с номером, и решительный молодой голос с легким луизианским акцентом отозвался:

– Китти Годольфин. С кем я говорю?

– Я бы предпочла не называть свое имя, мисс Годольфин. Но хотела бы встретиться с вами как можно скорей. У меня есть для вас сюжет, очень важный и драматичный.

– Когда и где вы хотите встретиться?

– Мне потребуется два часа, чтобы добраться до вас.

– Буду ждать, – сказала Китти Годольфин.

Все оказалось легче легкого.

Тара подошла к стойке регистрации. Девушка за столом позвонила в номер мисс Годольфин, потом попросила Тару подняться туда.

На звонок открыла совсем молодая девушка, стройная и хорошенькая, в клетчатой рубашке и джинсовой юбке.

– Здравствуйте, мисс Годольфин здесь? Она меня ждет.

Девушка внимательно оглядела ее, обратила внимание на серовато-оливковую рубашку и потрепанные походные ботинки, на загорелые руки и лицо и на шарф, которым были перевязаны густые каштановые волосы.

– Я Китти Годольфин, – сказала девушка, и Тара не сумела скрыть удивление.

– Ладно, можете не говорить. Вы ожидали увидеть старую каргу. Входите и рассказывайте, кто вы такая.

В гостиной Тара сняла темные очки и посмотрела в лицо хозяйке.

– Меня зовут Тара Кортни. Я знаю, что вы знакомы с моим мужем, Шасой Кортни, главой «Горно-финансовой компании Кортни».

Она увидела, как неожиданно изменилось лицо девушки, как в глазах, которые ей показались наивными и невинными, блеснул неожиданный жесткий огонь.

– В силу профессии я встречаюсь со множеством людей, миссис Кортни.

Тара не ожидала такой враждебности и торопливо попыталась развеять ее.

– Конечно, я понимаю…

– Вы хотите поговорить со мной о вашем муже? Я не могу зря терять время.

Китти подчеркнуто взглянула на свои часы. Это были «ролекс», повернутые на запястье циферблатом внутрь, как у военных.

– Простите, нет. Я не хотела создавать такое впечатление. Я пришла от другого человека, который сам к вам прийти не может.

– Почему? – резко спросила Китти, и Тара изменила свою предыдущую оценку. Несмотря на детскую внешность, девица была жестка и решительна, как любой из знакомых Таре мужчин.

– Во-первых, за ним следит тайная полиция, и, во-вторых, то, что он планирует, незаконно и опасно.

Тара сразу поняла, что подобрала правильные слова и пробудила журналистское чутье Китти.

– Садитесь, миссис Кортни. Хотите кофе?

Она сняла трубку, позвонила в обслуживание номеров и снова повернулась к Таре.

– Теперь рассказывайте. Кто этот загадочный человек?

– Вы, вероятно, никогда о нем не слышали, но скоро его имя узнает весь мир, – сказала Тара. – Это Мозес Гама.

– Мозес Гама, дьявольщина! – воскликнула Китти Годольфин. – Я шесть недель пытаюсь с ним связаться и уже думала, что это просто слухи и что такого человека не существует. Алый первоцвет [35].

– Он существует, – заверила ее Тара.

– Можете устроить мне интервью с ним? – спросила Китти, до того взволнованная, что наклонилась вперед и порывисто схватила Тару за руку. – Это масштаб «Эмми». Он единственный человек в Южной Африке, с которым я действительно хочу поговорить.

– Я могу сделать кое-что получше, – посулила Тара.

* * *

Шаса Кортни решительно намеревался продемонстрировать сыновьям, что богатые белые пригороды Кейптауна и Йоханнесбурга – это еще не вся Африка. Сафари должно было показать им старую Африку, первобытную, древнюю, и помочь детям установить прочную связь с историей и предками, научить их гордиться тем, где они растут, и теми, кто был перед ними.

На это приключение он отвел целых шесть недель – школьные каникулы целиком – и много внимания уделил тщательному планированию и анализу. Дела компании были столь многообразны и сложны, что он не хотел оставлять их даже в надежных руках таких людей, как Дэвид Абрахамс. Строительство шахты на Серебряной реке опережало график, ствол ушел под землю уже на тысячу футов, и сооружение наземных предприятий тоже сильно продвинулось. Кроме того, через три недели к фабрике в Китовом заливе должны были прибыть шесть рыболовных траулеров, а саму консервную фабрику уже спустили на воду в Англии. Происходило очень многое, и излишек проблем мог потребовать его непосредственных решений.

Конечно, Дэвид всегда мог посоветоваться с Сантэн – но в последнее время мать все больше отходила от управления компанией. И можно было ждать слишком многих случайностей, справиться с которыми в силах только сам Шаса. Он взвешивал все это, сопоставляя с тем, что считал необходимым для образования сыновей, понимания ими своего места в Африке и своего наследственного долга и обязанностей, и решил, что нужно рискнуть. В качестве последней предосторожности он составил строгое расписание сафари, оставив копии Дэвиду и Сантэн, так чтобы они точно знали, где он находится в каждый день отсутствия; будет поддерживаться постоянный радиоконтакт с шахтой Х’ани, и самолет сможет за четыре-пять часов долететь до любого его бивака в глубоком буше.