Самозванец - Сергей Шхиян Страница 40

Спали мы порознь. Обе группировки, как бы подчеркивая несовпадение интересов, расположились в разных углах избы. Девочки, сообразно строгости морали, легли отдельно от мальчиков. Наталья уже поняла, что дружбы с Ксенией у нее не получится, та не скрывала своего негативного к ней отношения, потому боярская дочь перестала искать у царевны защиты и больше держалась меня и Вани.

Едва мы встали, пришла вчерашняя крестьянка, заведующая у Павла хозяйством, и накормила нас завтраком. После чего настал неминуемый час расставания.

Как обычно бывает, всем стало неуютно, нужно было придумывать какие-то сердечные слова, хотя все мысли были уже в будущем, а те, с кем расставались, оказывались в прошлом. Ко мне подошел датчанин, он сердечно улыбнулся и взял за руку. Я решил, что наши маленькие недовольства забыты, и Эрик хочет поблагодарить за помощь и по-человечески проститься.

— Вот мы и расстаемся, — сказал я с вежливым сожалением в голосе.

— Мне бы хотелось последний раз попросить тебя уступить нам лошадей, — ответив улыбкой на улыбку, сказал мне упорный и последовательный Эрик.

Я уже давно перестал отвечать на этот однотипный вопрос, что, впрочем, датчанина немало не обескураживало. Как только появлялась возможность, он просто повторял его снова.

— Отпустите меня! — подал с лавки жалостливый голос связанный по рукам и ногам Тарас Макарович. — Я уйду куда глаза глядят!

— Что же, удачи вам и счастья, — сказал я Ксении, передавая ей кошель с серебром.

Она небрежно сунула его датчанину, не сказав мне даже спасибо.

— Ну, что же, прощайте, — перестав быть политкорректным, сказал я и направился в выходу.

Мы с Натальей вышли во двор, где нас ждали оседланные лошади. Я сел в седло злополучного донца и помог девушке взобраться сзади себя на его круп.

Из избы вышел Эрик и жестом попросил погодить с отъездом. Я уже знал, что он хочет сказать, но просьбу выполнил.

— Мне бы хотелось самый последний раз попросить тебя уступить нам с принцессой лошадей! — требовательно сказал он.

Я не ответил, тронул коня раздора пятками, и застоявшийся донец сразу же хорошим аллюром вынес нас с девушкой на большую дорогу.

Эрик еще что-то крикнул вслед, но мы были уже далеко, слов я не расслышал, и так и не узнал его самую, самую последнюю просьбу.

Чем ближе подъезжали мы к городу, тем чаще стали попадаться и проезжие и прохожие. Выспавшись, Наталья еще больше похорошела. Она сидела за мной, держалась за талию, и мне казалось, что я даже сквозь кольчугу чувствую ее живое, женское тепло. Мы не разговаривали, во-первых, было неудобно говорить, во-вторых, ей было не до меня, она внимательно рассматривала всех встречных, видимо, надеясь встретить своего коварного любовника.

Не в пример моему первому явлению в столицу, нынешний приезд прошел обыденно и незаметно. Караульных стрельцов наша потрепанная компания не заинтересовала. Я без разговоров и торга заплатил за каждого въезжающего по медной московской монете, и мы оказались за городской стеной. Время было предобеденное, так что прежде, чем заняться поисками жилья, пришлось заехать в придорожный трактир пообедать.

Заведение оказалось вполне приличным, так что, несмотря на постный день, мы нормально поели. Дела царские, дворцовые и политические, которыми увлекалась активная часть жителей столицы, на жизни простых обывателей пока никак не отражались. Единственным заметным новшеством была свободная продажа спиртного. Теперь его не прятали, как во время правления Годуновых, а пили в открытую.

Мне пока было не до гулянок. Найти приличное жилье в столице была большая проблема. Домов продавалось много, нам же нужна была всего лишь наемная изба, к тому же по умеренной цене. Встреча с царевной больше чем наполовину сократила мою наличность.

Мы расспросили трактирщика о его соседях, он порекомендовал несколько адресов, но там ничего стоящего не попало. Поиски затянулись. Как обычно бывает, сходу такой вопрос решить практически невозможно, и к вечеру мы, так и оставались на улице. Пришлось устраиваться на ночь на постоялом дворе. Я выбрал заведение с чистыми полами и опрятными слугами и спросил две комнаты. Однако хозяин только развел руками. Свободной у него оказалась только одна, и то не светлица, а небольшая камора без окон. Продолжить езду по городу было поздно, все устали, потому, покосившись на нашу девицу, я согласился.

— Ничего, что мы будем спать вместе? — спросил я Наташу.

Она удивленно посмотрела на меня, не понимая, в чем, собственно, проблема. Только после этого я вспомнил, где нахожусь, и к каким бытовым условиям привыкли люди.

Не только девушке, но и мне очень хотелось спать, и как только нам показали комнату, мы сразу же начали устраиваться. В комнатушке без окон оказалось всего одна широкая лавка, так что спать нужно было, что называется, вповалку.

— Ты где ляжешь? — спросил я Наталью.

— Лучше у стенки, — сразу же заявила она.

— Я с краю, — забил себе место Ваня.

— Ладно, давайте тогда сразу ложиться, — на правах старшего, предложил я.

Наталья, не стесняясь нашего присутствия, очень просто и естественно стянула через голову сарафан. Под ним оказалась нательная рубаха и, сколько я был в курсе последней моды, под ней на девушке больше ничего не было. Наташа ловко, так, чтобы не было видно голых ног, проползла по лавке на свое место и сразу же повернулась лицом к стене. Вторым место занял я и сразу вытянулся, стараясь не коснуться уже ставшим желанным девичьего тела. Ваня задул огарок сальной свечи, лег и тотчас засопел у меня под боком.

Я закинул руки за голову и лежал без сна, глядя в черноту невидимого потолка. Чтобы не думать о лежащей рядом «наложнице», попытался продумать план проникновения «во власть». Теперь, когда в стране проходили радикальные перемены, при известной ловкости можно было добиться чего угодно. Карьерные моменты деятельности меня не интересовали, но желание иметь возможность как-то влиять на политику входило в крут интересов и задач. Недаром говорят, что у политиков существуют большие проблемы с потенцией. Стоило мне только задуматься о положении в государстве, я тотчас забыл о Наташе. Однако она интуитивно не дала отвлечься от греховных мыслей, засопела во сне, повернулась, обняла рукой и закинула на меня ногу. В это момент я понял, что политический успех мне не светит. Конечно, можно было бы от нее отодвинуться, но я этого не сделал и забыл теперь уже и о Лжедмитрии, и вообще обо всем на свете. Хорошо, что девушке так лежать стало неудобно, она повернулась к стене, и я смог, наконец, отвлечься от ее прелестей и уснуть.

Утром по настоянию боярской дочери мы отправились в церковь. Наташа по моему совету поставила свечу иконе Богородицы и вышла из храма просветленная и очищенная. Далее в программе были поиски жилья. Я сначала хотел отправиться один, оставив клевретов на постоялом дворе, но подумал, что долгое пребывание в одном помещении может негативно сказаться на Ванином моральном облике. Правда он все еще бредил синеокой поповной, но кто мог знать, как на нем скажется тесный контакт с хорошеющей на глазах боярышней. Пришлось взять его с собой, оставив Наташу на хозяйстве.