Могила галеонов - Мартин Стивен Страница 36

Наконец слуга пробормотал что-то вроде «не угодно ли проследовать за мной, сэр», и Грэшем решил больше не приставать к нему.

— Прошу вас, присядьте, — любезно сказал Сесил гостю. Его комната была роскошно обставлена, а стены украшали дорогие французские гобелены с изображениями мифических животных, преследовавших людей. У одного из зверей когти были в крови. «Возможно, передо мной эмблема дома Сесилов», — подумал Грэшем.

Хозяин сидел в высоком кресле с резными ручками, одетый так, как будто и не ложился спать. На нем был плащ, подобающий скорее старику, чем галантному молодому человеку. На дубовом столе, чья полированная поверхность отражала свет множества свечей, стояли блюда с остатками еды. По знаку хозяина двое слуг мгновенно убрали со стола.

— Не желаете ли вина? — спросил он гостя. Если Сесила и неприятно поразило то, что Грэшем жив, то он хорошо умел скрывать свои чувства. Кувшин с вином и кубки были золотыми. Не исключено, Сесилу доставляло удовольствие самому созерцать свое богатство, возможно, также он рассчитывал произвести впечатление на гостя.

— Какая приятная неожиданность — увидеться с вами сразу по вашем возвращении! Вы, вероятно, расскажете мне о вашей миссии? — спросил Сесил так, словно речь шла о выращивании огурцов. — Конечно, я уже слышал кое-какие новости, но получить сведения из первых рук — всегда очень ценно.

Грэшем посмотрел в глаза собеседнику. Взгляд его не выражал никаких эмоций.

— Достигнута большая победа, — объявил Грэшем с нарочито преувеличенной важностью. — Англия, бесспорно, выиграла битву за бочки. Мы доказали, что можем уничтожать материал для сборки бочек, невзирая на трудности и опасности. Вы, бесспорно, можете гордиться нашими моряками и их капитанами. — Грэшем отметил: собеседник слегка поднял брови. Едва ли он оценил юмор гостя, скорее, был раздосадован. Грэшем продолжил уже нормальным тоном: Кроме того, несколько сотен семей испанских рыбаков не переживут эту зиму, поскольку мы лишили их судов и пожитков. А содержимое порта в Кадисе перешло в карманы сэра Фрэнсиса Дрейка. И конечно, ее величества. — Наступила продолжительная пауза.

Наконец Сесил спросил:

— Ваш доклад закончен?

— Я сообщил самое важное, — отвечал Грэшем. — Добавлю: «флот» Дрейка похож на стаю бешеных псов, не поддающихся дрессировке, а сам он контролирует свою ораву не больше, чем медведь — стаю шавок, которые его кусают. Он, видите ли, так и не разрешил мне сойти на берег, а находиться три месяца в море ужасно скучно. А тут еще кто-то подбросил в мои вещи подложные письма о том, что я якобы испанский шпион, и сделал так, что их обнаружили. — Последние слова Грэшем сказал так, будто данное обстоятельство ему только что пришло в голову. — Попросту говоря, кто-то пытался убить меня, конечно, чужими руками.

— Убить вас? — переспросил Сесил без всякого выражения.

— Да. Недаром говорят, перо могущественнее меча. Но… мы, шпионы, не очень беспокоимся о подобных вещах. Это наша работа. Нам даже бывает неприятно, если никто не пытается нас убить. — Грэшем широко улыбнулся собеседнику. — Могу я теперь выпить вина?

— Вы и в могиле будете так же паясничать? — спросил Сесил непринужденно, как будто беседовал с другом.

— Ну, в этом-то я сомневаюсь, — отвечал Грэшем. — Но мне очень интересно узнать, кто пытается меня туда отправить.

Молчание, казалось, продолжалось целую вечность.

— Мне ничего не известно обо всем этом, — ответил наконец Сесил.

— Понимаю, — сказал Грэшем. — Хотя должен заметить: кто бы это ни был, он искусно умеет заметать следы и едва ли может открыто признать указанный выше факт.

— Вы проявили недостаток воспитания, придя в дом джентльмена и обвинив его без всяких доказательств в покушении на убийство, — заметил хозяин, тщательно подбирая слова.

— Вы проявили недостаток здравого смысла, оскорбив человека и дав ему право вызвать вас на дуэль, — отвечал Грэшем. — На дуэль, которую вы проиграете. Так что ваше замечание может стоить вам либо жизни, либо чести.

Сесил теперь понял свою ошибку. При дворе никто не будет возражать против права Грэшема послать ему вызов после его последних слов. Если он, Сесил, согласится принять вызов, то потеряет жизнь, а если откажется, потеряет честь.

— К счастью для вас, — продолжал Грэшем, — сейчас для меня некстати убить или обесчестить сына королевского обер-секретаря. — Если Сесил и почувствовал облегчение, он не показал этого.

Грэшему действительно следовало вести свою игру очень осторожно. Сесил был ему симпатичен так же, как ведро с отбросами, но тот являлся первым претендентом на власть при ее естественной смене в стране. Он вполне мог стать главным лицом после ухода из жизни его отца и Уолсингема. В мире политики было даже не так уж и важно, если Сесил действительно пытался убить Грэшема. Важно было узнать, для чего это делалось, и сделать так, чтобы он больше не делал этого. При таких условиях возможным становился даже союз между этими двумя людьми. Но Грэшем пока не знал правды о своих врагах. И если он первым делом пришел к Сесилу, то не потому, что подозревал его больше других, а потому, что из всех подозреваемых доступен ему был только Сесил. Войти в его относительно скромный дом было гораздо легче, чем в дома Бэрли, Эссекса, Лейстера, тем более во дворец. Наступило время для серьезного разговора. Даже если Сесил действительно пытался его убить, Грэшем не сможет установить этого сейчас. Он может пока только создать защитную систему на случай будущих попыток в том же роде. Грэшему следовало сейчас расставить ловушки на всех тропах, по которым может пройти зверь, хотя сам он больше напоминал дичь, чем охотника.

— Мы живем в трудные времена, Сесил, — сказал он.

— Вот как? — В тоне собеседника теперь сквозила легкая насмешка.

— Вы сами сейчас можете или сделать карьеру, или упасть с высоты. Ваш главный соперник в борьбе за королевские милости — граф Эссекс Можно сказать, красавец и чудовище. — При этих словах Сесил напрягся, но промолчал. — Или точнее говоря, — пояснил Грэшем, — человек из древнего дворянского рода против выскочки. Ведь при всем богатстве и власти вашего отца у вас ведь нет благородного происхождения.

Грэшем отметил, что Сесил помрачнел, услышав его слова. Выходит, он нащупал его слабое место, которое в дальнейшем можно использовать.

— Это вовсе не инсинуации против сына первого королевского министра, — сказал он. — Зачем мне так рисковать? Это уж так, к слову пришлось. Но у меня есть и еще о чем поговорить с вами.

— Например?

— Ваш достопочтенный отец впал в немилость, ведь по его инициативе королеве Марии Шотландской вынесли смертный приговор. Королева Елизавета утверждает: ее министры действуют самовольно.

— Сплетни. Пустые придворные сплетни, — спокойно ответил Роберт Сесил. — Если бы вы чаще бывали при дворе, знали бы, чего стоит вся эта болтовня.

— Я рад, если так, — ответил Грэшем с наигранным облегчением. — Ваши власть и влияние незыблемы. Что до меня, меня кто-то уже пытался убить и этот кто-то не стремится себя обнаружить. Поэтому мне нужно некоторым образом обеспечить свою безопасность, причем от многих людей сразу, ведь я еще не знаю своих истинных врагов. Мы с вами — разные люди. У меня нет зависимых людей, нет даже семьи, и некому будет обо мне плакать в случае моей гибели.