Брат Третьей степени - Уилл Л. Гарвер Страница 36

Время само по себе иллюзорно, оно зависит от состояния сознания. Когда я бился в черном болоте, каждое мгновение казалось мне часами, каждый час — днем. То же справедливо для людей, чей ум занят лишь земным и чьи мысли по природе своей чувственны. Секрет счастья заключается в забвении себя, и всякое, даже малейшее отвлечение, дело или занятие, приводящее к этому, приносит соразмерное счастье, но счастье, порожденное добровольным и сознательным забвением себя, превосходит все и приводит сознание в то состояние, в котором утрачивается всякое ощущение времени.

Пока лодка быстро рассекала воду, мы тонули в любви друг к другу. Мое сердце, как и ее, теперь стало восприимчивым к божественным вибрациям небесной души, и я испытал несказанное счастье. Наши мысли снова вернулись на землю, когда ладья уткнулась носом. в песчаный берег. В тот же миг ясновиденье и яснослышанье, открывшие мне присутствие небесных существ в эфире, покинули меня, и я более не наблюдал таинство невидимой жизни. Но Иола оставалась со мною, и, подняв глаза, я увидел на берегу группу людей, облаченных в белое.

— Идем, брат, твое испытание окончено, ты одержал славную победу, — сказала Иола. Взявшись за руки, мы ступили на песок. Люди в белом стояли с непокрытыми головами в знак почтения к святости нашей любви; и тут прекрасная женщина отделилась от них и шагнула мне навстречу. Крик радости сорвался с моих уст: «О, это же моя пропавшая сестра Эсмеральда!» Хороша она была в юности, но сейчас ее красота стала божественной. Подобно лицам всех собравшихся вокруг, ее лицо светилось духовной силой и любовью.

— Мой благородный брат, — сказала сестра, когда я нежно обнял ее, — я говорила, что мы встретимся, но ни ты, ни я даже не мечтали о такой встрече.

— Дорогая Эсмеральда, поистине, это неожиданное счастье! Могу ли я спросить об отце и матери?

— Они живы и продвинулись дальше, они теперь — члены Третьей степени, и мы встретимся с ними там. Однако, братец, мы виделись и раньше, — она лукаво улыбалась.

— Когда же и где? — Я был искренне удивлен.

— Помнишь простенькую цыганочку по имени Рахула, с которой ты познакомился на балу?

— Так этим объяснялись твои молчание и застенчивость, когда ты стояла рядом со статным турком? Но почему нужно было скрывать, кто ты?

— Мне было запрещено обнаруживать себя. Тебя ждали испытания, а та встреча была моим испытанием.

В этот момент мужчина благородного вида с длинной седой бородой, опоясанный широким золотым кушаком, вышел вперед и, низко поклонившись, сказал приветливо: «Брат, пусть сестры отведут тебя в покои государя». Затем он дал знак собравшимся, и все построились таким образом, что составили треугольник. Руководитель шел во главе, а мы с Иолой и Эсмеральдой — в центре. Как все переменилось с того момента, когда мне позволили облачиться в белое одеяние! Теперь все было прекрасно, испытания, казалось, остались позади.

Мы прошли через пещеру и вступили в широкий сводчатый коридор со стенами, облицованными мрамором и украшенными золотом и серебром. Все было залито рассеянным светом, проникавшим неведомо откуда, и я не уставал восхищаться лицами братьев и сестер, сиявшими в его лучах. Ровно половина из тех, кто сопровождал меня, были женщины.

— Теперь ты видишь людей, представляющих собой лучшие творения Божьи, чья совершенная форма соответствует их разуму и духу, — сказала Иола. — Глядя на них, более полно осознаешь величие философии, которая учит тому, что вселенная была создана для развития совершенного человека.

— Как и тому, что главная цель Бога — прославить человека, а главной целью человека должно стать прославление Бога, — продолжила Эсмеральда. — И второе может произойти лишь благодаря первому, ибо только через человека Бог может быть прославлен.

— Значит, — подал я голос, — если человек беззаветно служит ближнему, он служит Богу.

— Нет другой цели, человек должен служить ближним, — воскликнули они вместе.

Тут мы подошли к украшенным позолотой воротам, распахнувшимся перед нами, и вступили в огромный белый чертог шестиугольной формы с пирамидальной крышей. По верхней части его стен тянулся золотой фриз с рельефными изображениями двенадцати знаков зодиака. У стены против входа стоял белый престол, в центре которого на золотом троне сидел мужчина. На его замечательно красивом лице не было бороды, что придавало ему моложавый вид, но черты выдавали человека в возрасте и мыслителя. На непокрытой голове вились длинные золотые кудри, а голубые глаза сияли блеском, еще более чудным, чем глаза моих спутников. Облаченные в свободно ниспадающее греческое платье, его мужественные формы являли совершенный образец человеческого развития.

Справа от трона сидел человек, похожий на Аполлона; его фигура, также лишь отчасти скрытая свободными одеждами, поистине была символом силы и мощи. Очевидно, он представлял собой солнце — руки его покоились на дискообразном щите, центральная часть и края которого сверкали золотом. Слева от государя сидела женщина, брюнетка, красота которой восхищала взор. Ее темные глаза и волосы чудесно контрастировали с жемчужным оттенком кожи, прекрасные линии тела просвечивали сквозь легкое, струящееся платье. Ее белоснежные точеные руки держали большой серебряный серп, и она явно была символом луны.

Никто не дерзнул бы назвать эту сцену неприличной. Здесь были лишь те, кто чист и потому способен смотреть на человеческое тело, как на совершенный храм божественного, не заливаясь краской стыда, чей ум не отравляется нечистыми мыслями, а воображение не загрязняется скверной вожделения.

Ступая по белому, устланному полированным мрамором полу, мы подошли к длинному белому столу, стоящему перед престолом. Я занял место напротив государя, а Иола и Эсмеральда сели по обе стороны от меня. После этого все сестры, сопровождавшие нас, сели с левой стороны, а братья — с правой. И тут я заметил изображенное над престолом созвездие Льва, а в нем — соединенные солнце и луну. До сих пор все хранили молчание. Но вот седобородый поднялся и, поклонившись государю, заговорил: