На острие меча - Богдан Сушинский Страница 35

— Немедленно отправляйся в пансионат, угомони эту оборванку. Проследи, чтобы сегодня все спали до десяти утра. Два часа лишних. На завтрак их позовут к десяти, если только вообще позовут, — добавила Эжен в сердцах.

— Готова исполнить все, что прикажете.

— С чего это вдруг?

Леди Стеймен усердно соображала, как бы ответить поделикатнее. Маман Эжен обладала удивительной способностью задаваться вопросами в тех счастливых случаях, когда у других никаких вопросов не возникало.

— Меня одолевает предчувствие, что вскоре наш пансионат превратится во всемирный центр заговоров. Ни один заговор в мире не будет происходить без участия пансионесс. Со временем Мария Магдалина превратится в тайный орден женщин, правящих миром, — неслыханно дерзила леди Стеймен.

— Да, ты тоже стала задумываться над этим? — обрадовалась Эжен возможности поговорить о чем-то не связанном с утренним происшествием. — И как давно эта мысль посетила тебя впервые?

— Каюсь, относительно недавно. Важно, что все-таки посетила. Работая в таком заведении, просто невозможно не задумываться над подобным ходом событий. Скажу больше: был бы наш пансионат чуточку богаче, нам следовало бы выстроить замок в старинном английском стиле, таинственный и недоступный, да нанять вооруженных слуг, проложить подземные ходы, соорудить подъемный мост. Девицы из самых аристократических семей почитали бы за честь попасть в «Марию Магдалину», а монархи всего мира содрогались бы от одного упоминания о пансионате маркизы Дельпомас.

— Замок в староанглийском стиле, говоришь? — Эжен закрыла глаза и попыталась представить некое подобие замка на месте ее «Лесной обители», но ничего не получилось. Вместо замка в ее воображении возродилось налитое тугое тело этой паршивки Амелии.

«За любую телесную усладу приходится платить унижением, — вздохнула Эжен, — и ничего с этим не поделаешь. Главное, не привязывайся к ней. Эта юная дрянь не стоит твоей привязанности. — Но, немного поколебавшись, осадила свой пыл: — Да будет тебе! Эта дрянь просто-напросто испугалась. Если бы ты сначала разбудила ее, все сложилось бы по-иному».

— Да, старинный замок… — мечтательно проговорила она вслух. — Это романтично. Всемирный орден пансионесс-заговорщиц. Распределив воспитанниц по монаршим дворам Европы, мы держали бы в руках все нити власти. Возможно, хоть тогда наконец прекратились бы эти бессмысленные, проклятые войны и воцарился бы мир, — и, чуточку засомневавшись, добавила: — Или же, наоборот, наступил бы полнейший хаос.

— Так вы действительно ставите перед собой такую цель? — ужаснулась леди Стеймен. — Я-то считала, что д'Оранж, де Ляфер, де Мюне, словом, все они — только случайность.

Эжен поняла, что проболталась. Об истинных причинах перемен, произошедших после появления герцогини д'Анжу, воспитательницы могли лишь догадываться.

— Когда вы уже, наконец, научитесь понимать французов, миледи? Все, что вы только что услышали в этих стенах, следует воспринимать как шутку. Или такого понятия для вас вообще не существует?

— Просто мне всегда хотелось, чтобы мы стали чуточку богаче, маркиза Эжен, — мгновенно сменила тему леди Стеймен. — Только-то и всего. Что ни говорите, а в последнее время герцогиня д'Анжу не слишком щедра, поскольку…

— Не вам судить об этом, — холодно прервала ее Эжен. — Ступайте в пансионат, утихомирьте Мюно и всех остальных.

— Только у меня к вам просьба. Скорее даже не просьба, а всего лишь совет…

— Вы ведь знаете, леди Стеймен, что я не люблю получать советы от воспитательниц. Все, кто хоть однажды попытался давать мне советы, уже уволены.

— Знаю. Вы предупреждаете об этом каждую, кого принимаете на работу. Но мой совет не касается ни нравов, ни, простите, вашего… как бы это получше сказать, способа жизни.

— И на том спасибо, — сухо проговорила Эжен. — Чего же он касается?

— Нам следует сменить название пансионата. Мария Магдалина — уже не для нашего заведения.

Эжен приподнялась на локтях, удивленно посмотрела на англичанку и вдруг рассмеялась.

— Нет уж, леди Стеймен. Только Мария Магдалина. И дело вовсе не в пансионессах. Если кто-то здесь и чувствует себя Марией Магдалиной, так это я сама. Ладно, ступайте, ступайте, вам этого не понять.

* * *

Приезд герцогини д'Анжу — вот что в корне изменило тогда не только полумонашескую жизнь пансионесс Марии Магдалины, но и все ее, Эжен, личное бытие. Маркиза Дельпомас редко вспоминала о тех, первых днях. Она вообще не любила предаваться воспоминаниям. Но сегодняшнее происшествие все же заставило ее вернуться к событиям, связанным с первым приездом герцогини…

— Как вы посмели войти сюда? — ворвался в ее воспоминания шотландец Кристиан. Из стройного юноши он давно превратился в медведеподобного мужика с железными бицепсами и вечно сонными, полупьяными глазами.

Этот обленившийся, ожиревший воин сто раз должен был бы погибнуть в бессмысленных сражениях во имя его величества, предварительно отправив на тот свет десятки врагов короны. Но вместо этого он погибельно прокисал в «Лесной обители», в женском царстве, в обществе семнадцати блудных сирот-пансионесс.

— Но меня прислала леди Стеймен, — будоражил ее слух своим отвратительным французским произношением шотландец.

— Ах, вас прислали?… Какого черта, позвольте узнать?

— Леди сказала, что я должен подняться к вам. Разбудила и приказала.

— Вот я и спрашиваю, какого черта она послала вас сюда, Кристиан? — все с той же ленивой усталостью допытывалась Эжен.

— Извините, госпожа маркиза, леди не объяснила. Но велела немедленно подняться. Надеть халат и…

Лишь сейчас Эжен обратила внимание, что из всей возможной одежды на шотландце имеется только халат, наброшенный на голое тело. И что между полами его, на груди, пробивался целый терновник густых, курчавых волос.

Представив себе, как это разжиревшее мужское тело наваливается на нее, маркиза брезгливо поморщилась. Она действительно отвыкла от запаха этих самцов человеческих, от их силы и пота. С тех пор как Эжен увлеклась любовными интригами с пансионессами всякое мужское тело не вызывало у нее никакого иного чувства, кроме брезгливости.