Чемпион флота - Георгий Свиридов Страница 34

Потом пил еще и еще. За удачу, за дружбу. Как-то сразу стало легче. Закусывали копченой колбасой, сыром и вареной осетриной. Страх исчез, появилась надежда. Может быть, в доме не спят, опасно будет соваться, и все сорвется…

Грифт рассказывал смешные истории. Потом вытащил карты и играли в очко. Алексею подфартило. Карты шли в руки. Он выиграл почти пять рублей! Впрочем, везло не только ему одному. Не меньше выиграли и Филин с Кияном…

Ночь была темная.

К дому шли разными путями. Алексея сопровождал Киян. На перекрестке остановились. Киян закурил, осмотрелся. Улица была безлюдной. Где-то вдалеке лениво тявкала собака. Со стороны порта доносился стук вагонных буферов, пыхтение паровоза, шум моторов.

Работа в порту не прекращалась и ночью. У Алексея спазмы подкатили к горлу. В порту раньше работал отец, он был бригадиром грузчиков. В те года в России, особенно в Поволжье, была засуха, тысячи людей умирали от голода. В разных странах собирали средства для спасения голодающих. Французский писатель Анатоль Франс пожертвовал свою Нобелевскую премию. Знаменитый норвежский полярный исследователь Фритьоф Нансен создал благотворительную «Организацию Нансена», которая занималась сбором и отправкой продовольствия в Россию. Пароходы нужно было срочно разгружать, а груз перемещать в вагоны. Грузчики работали и день и ночь. За героический труд порт Феодосии, единственный во всей стране, был удостоен высокой награды — ордена Трудового Красного Знамени. А Иван Громов и с ним еще несколько передовиков порта были награждены правительственными грамотами «Листок Трудового Красного Знамени». Эта грамота и сейчас висит в доме на стене, в рамке под стеклом. На той бессменной работе отец и надорвал свое богатырское здоровье…

— Топай! — велел Киян. — Открывай калитку. На другом конце улицы показались Грифт и Филин.

Алексей на деревянных ногах поплелся к дому художника. За каменным забором было темно. Кругом тишина. Тусклая лампочка освещала жестяной квадрат с номером дома. Сердце бешено колотилось в груди. Во рту стало сухо. Ноги не слушались. Алексей споткнулся. Зашиб большой палец левой ноги о камень. Таких много на берегу. Детвора таскает их и бросает, где попало. Тихо ойкнул от боли, и тут его вдруг пронзила, словно ударила током, спасительная мысль. Надо разбудить их! Запустить камнем в окно! У них же телефон!

Вызовут милицию!

— Ты что делаешь, падла? — донесся хриплый голос Филина.

Но Алексей, не думая ни о себе, ни о возможных последствиях, уже запустил крупный, окатанный морем голыш в окно дома. С гулким треском разлетелось толстое стекло, и тут же Алексей получил сзади сильный удар в ухо. Отлетел в сторону и, падая, видел краем глаза, как в доме вспыхнул свет.

— Падла! Паскуда!

Его свалили на землю. Били все трое. Яростно, безжалостно, по-шакальи торопливо. Алексей молчал, только закрывал голову руками.

Залаяли соседские собаки. Захлопали двери. Послышались людские голоса. Кто-то из соседей выбежал на улицу.

— Держи хулиганов!

— Атанда! — подал команду Грифт. — Врассыпную!

Он и Киян успели убежать. Задержали Филина и Алексея, который с трудом поднялся на ноги. Филин тут же выкрутился.

— Это он, падла! Он камень запустил в окно! Он! Прибить его надо, чтоб не ползал по земле! Мало ему дали! Мало!

Алексей и рта не успел открыть в свое оправдание, как двое мужчин скрутили ему руки. Кто-то влепил подзатыльник. А женщина воскликнула с негодованием:

— Да он же пьяный! Несет, как из бочки!

Подошли мать Лары и сама Лара. В ночной сорочке, поверх которой был накинут цветастый халатик, в шлепанцах на босую ногу. Она с удивлением уставилась на Алексея.

— Алеша… Как же так?.. Как же так!.. Ты… Ты!..

Она закрыла лицо руками и, никого не стесняясь, заплакала. Потом круто повернулась и пошла в дом.

— В милицию его! — раздались голоса. — Там разберутся!

Алексею было горько и обидно. Слезы сами потекли из распухших глаз. Кровоточила разбитая губа. Болело все тело. Подталкивая в спину, его повели в милицию. Не отпускали и Филина, хотя тот и пытался ускользнуть. Его задержали как основного свидетеля. А о том, что он бил ногами лежачего, никто и не вспоминал.

В милиции разговор был недолгим. Никто не хотел слушать Алексея. Впрочем, он и не настаивал, чтобы его выслушали. Мужественно спасал своих дружков, беря всю вину на себя одного. Никого не назвал, никого не выдал. Надеялся, с мальчишеской наивностью, что это ему зачтется, что приятели оценят его благородный поступок. Филина вскоре отпустили, и, уходя, он пригрозил Алексею, показав сжатый кулак.

Дежурный старшина, крупный телом, с запорожскими усами обходительно разговаривал с матерью Лары, обещая «довести дело до конца» и примерно наказать злостного хулигана.

— О результатах, гражданка Шнайдер, мы вам обязательно сообщим.

Алексей сидел в углу на табуретке, избитый, взъерошенный, глотая слезы. Сидел, понуро опустив голову, сгорбившись, и со стороны выглядел не отчаянным хулиганом, каким его представили, а жалким птенцом, вывалившимся из родительского гнезда.

Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы в эти минуты не появился капитан Сергеев, первый заместитель начальника милиции. Он выезжал в море вместе с пограничниками, и они успешно провели операцию по задержанию шхуны с контрабандным товаром. По дороге домой капитан решил заглянуть в управление. Старшина быстро отрапортовал ему о ночных происшествиях в городе, особо подчеркнув факт задержания молодого хулигана, да к тому же еще и пьяного.

— Из местных, Громов фамилия. Говорят, что батька его был уважаемым человеком.

— Где он? — спросил Сергеев. — В камере?

— Нет, еще здесь, в дежурке. Вона в углу хорохорится.

Алексей, услышав знакомый голос, опустил голову еще ниже. В командирской милицейской форме перед ним стоял дядя Костя Сергеев, друг отца, который некогда частенько бывал у них дома. Алексей не раз слышал от деда, что «Костя пошел в гору» и стал знатным начальником в милиции.

— Протокол составили?

— Как положено, товарищ капитан! Чистый малолетний преступник.

— Завтра разберемся, а сейчас парня забираю с собой, — сказал Сергеев и повернулся к Алексею: — А ну-ка, Алексей Иванович Громов, прошу следовать за мной.

Алексей, не поднимая головы и горько всхлипывая, встал и понуро пошел за Сергеевым к выходу. У подъезда стоял легковой автомобиль.

— Чушь городишь, Лешка.

— Так надо было, — упрямо повторил Алексей.

— Ну, ежели так, тогда другое дело, — с нескрываемой усмешкой сказал Константин Петрович. — Сейчас и разберемся.

— Садись, Алексей Иванович, — строгим голосом сказал капитан и велел шоферу ехать на Карантин. — Доставлю тебя к деду и матери, и там разберемся, как ты до такого опустился. Они, понимаешь, трудятся в поте лица, как все сознательные люди, рубли зарабатывают, чтоб тебя одеть и накормить, а ты шкодничаешь, как самый паршивый кот!