Предводитель волков - Александр Дюма Страница 34

За два часа волки сложили у хижины Тибо целый воз дичи.

Тибо выбрал свою долю, предоставив волкам роскошно пировать своей.

Он нагрузил двух мулов, одолженных им у угольщика (Тибо сказал ему, что собирается везти в город сабо), и отправился в Виллер-Котре, где продал часть своей добычи торговцу дичью, оставив для г-жи Маглуар лучшие куски, меньше всего пострадавшие от волчьих когтей.

Сначала он хотел сам отнести все это бальи.

Но башмачник уже начал приобретать светский лоск и счел более приличным отправить подарки вперед: он нанял за тридцать су крестьянина и послал с ним дичь эрневильскому бальи, сопроводив ее запиской, в которой значилось:

«От господина Тибо».

Сам он должен был прийти следом за своим посланием.

Он и в самом деле шел за ним по пятам и явился в ту минуту, когда метр Маглуар рассматривал только что полученную дичь, выложенную на стол.

Судья, охваченный пылом признательности, протянул ручки к новому другу и попытался прижать его к сердцу, не переставая при этом испускать радостные вопли.

Мы говорим «попытался», поскольку осуществлению этого желания препятствовали два обстоятельства: незначительная длина рук и округлость живота.

Но бальи подумал, что г-жа Маглуар может восполнить его недостатки.

И подбежав к двери, он изо всех сил стал звать:

— Сюзанна! Сюзанна!

Голос бальи звучал так необычно, что его супруга поняла: случилось нечто особенное; только она не могла определить — хорошее или плохое.

Так что она быстро спустилась, чтобы самой во всем разобраться.

Она нашла своего мужа обезумевшим от радости, семенящим вокруг стола, который, надо сказать, представлял собой самое приятное зрелище для любителя поесть.

Как только Сюзанна вошла, ее муж, хлопая в ладоши, закричал:

— Смотрите, смотрите, сударыня, взгляните, что принес нам наш друг Тибо, и поблагодарите его! Слава тебе, Господи! Нам встретился человек, который держит слово! Он обещал нам прислать корзинку дичи из своего заказника — а прислал целый воз… Дайте ему руку, поцелуйте его скорее и посмотрите на все это!

Госпожа Маглуар как нельзя лучше исполнила приказы своего мужа: она протянула руку Тибо, позволила себя поцеловать и осмотрела выставку съестных припасов, вызвавшую восторг судьи.

В самом деле, эта выставка, призванная столь приятно украсить их повседневный стол, достойна была восхищения.

Прежде всего и самое главное — голова и ляжка кабана, с твердым и вкусным мясом; хорошенькая трехлетняя козочка, должно быть нежная, словно роса на траве, которую она вчера еще щипала; зайцы с толстыми, мясистыми загривками, настоящие зайцы из гондревильских вересковых зарослей, питавшиеся тимьяном и чабрецом; наконец, такие душистые фазаны, такие аппетитные красные куропатки, что стоит нанизать их на вертел и почувствовать дымок от их мяса, как забудешь даже о роскоши их оперения.

В своем воображении толстяк заранее всем этим лакомился: он жарил на углях кабана, поливал пикантным соусом косулю, запекал паштет из зайцев, готовил фазанов с трюфелями, красных куропаток — а-ля Вопальер, — и все это он делал с таким жаром и с таким пылом, что у всякого, кто увидел бы это, потекли бы слюнки.

Рядом с восторженным бальи г-жа Сюзанна казалась несколько холодной.

Все же она проявила инициативу и любезность, объявив Тибо, что не отпустит его домой, пока не иссякнут полностью все запасы, какими благодаря ему забиты кладовые.

Судите сами, обрадовался ли Тибо, увидев, что дама идет навстречу самым заветным его желаниям.

Он ожидал чудес от этого посещения Эрневиля и сам — так ему было весело — предложил метру Маглуару угостить его каким-нибудь аперитивом, который поможет их желудкам достойно встретить вкусные блюда, приготовленные мадемуазель Перриной.

Метр Маглуар страшно обрадовался, что Тибо помнит все, вплоть до имени кухарки.

Подали вермут.

Этот напиток был еще совершенно неизвестен во Франции; монсеньер герцог Орлеанский выписывал его из Голландии, и метрдотель его высочества любезно снабжал им своего предшественника.

Тибо скорчил гримасу.

Он находил, что экзотический напиток не идет ни в какое сравнение с чудесным отечественным шабли.

Но стоило метру Маглуару сказать, что, благодаря чудодейственному напитку, у него через час разыграется зверский аппетит, и Тибо, перестав отпускать замечания, любезно помог судье прикончить бутылку.

Что касается г-жи Сюзанны, то она поднялась в свою комнату, чтобы проделать то, что у женщин называется «слегка привести себя в порядок», а на деле означает полную перемену декораций.

Вскоре настало время садиться за стол.

Госпожа Сюзанна спустилась из своих апартаментов.

Она была ослепительно хороша в платье из серого шелка, вышитом канителью, и любовный порыв Тибо помешал ему подумать о том затруднительном положении, в какое он непременно попадет, впервые пируя в таком прекрасном и изысканном обществе.

К чести Тибо, скажем, что не так уж плохо он с этим справился.

Он не только открыто бросал пылкие взгляды на очаровательную хозяйку, но постепенно приблизил под столом свое колено к ее колену и стал легонько нажимать на него.

Внезапно, пока Тибо предавался этому занятию, г-жа Сюзанна, нежно на него смотревшая, застыла с вытаращенными глазами.

Затем она раскрыла рот и так расхохоталась, что с ней сделался нервный припадок и она едва не задохнулась.

Не придавая значения последствиям, метр Маглуар занялся поисками причины.

Он в свою очередь взглянул на Тибо, гораздо более беспокоясь о том, что в облике его друга могло встревожить жену, чем о состоянии, в которое впала она из-за своего смеха.

— Ах, кум! — воскликнул он, в ужасе протянув ручки к Тибо. — Вы горите, кум, вы горите!

Тибо вскочил с места.

— Что случилось? — спросил он.

— У вас огонь в волосах, — простодушно объявил бальи; он до того перепугался, что схватил графин с водой, стоявший перед его женой, и собрался заливать пожар на голове Тибо.

Башмачник инстинктивно потянулся рукой к голове. Но, не ощутив никакого жара, он догадался, в чем дело, страшно побледнел и рухнул на стул.

Он так был занят в последние два дня, что совершенно позабыл о предосторожности, какую предпринял в отношении мельничихи — то есть особенным образом укладывать волосы и прятать под ними прядь, перешедшую в собственность черного волка.

За это время, из-за множества вырвавшихся у Тибо незначительных пожеланий, приносивших вред то одному, то другому из его ближних, количество волос цвета пламени страшно умножилось и в эту минуту несчастный мог освещать комнату не хуже, чем две свечи желтого воска, что горели в подсвечнике.