На восточном порубежье - Сергей Жук Страница 33

6

В Охотске, к осени 1730 года, собрались корабли Анадырской экспедиции. Встав к причалам верфи, что разместилась в устье реки Ураке, они неспешно ремонтировались в ожидании дальнейших событий.

Поредела Охотская флотилия изрядно. Нет лодии «Лев», с коей беда приключилась на зимовке возле Ямского острога. Беда вышла серьезная, нет ни лодии, ни команды вместе с капитаном Лебедевым.

Бот-шитик «Фортуна», столь славно бороздивший воды Ламского моря, и не единожды совершившего переход из Охотска до Большерецкого острога на Камчатке, сейчас стоит на ремонте, а вернее сказать разобран и пребывает в виде складированного теса.

Особенность шитика в том, что данный вид судна, чье начало уходит корнями в новгородское средневековье, имеет обшивку, что крепилась к набору шпангоутов кожаными ремнями или просмоленными пеньковыми веревками. Это значительно упрочняло его корпус и делало удобным для ремонта. Более того, на волоках, речные шитики даже разбирали для удобства транспортировки.

Но шитик «Фортуна» был заслуженный морской бот, и его смоляные веревки попросту истрепались на тяжелой службе, и в последнем походе его корпус чуть не развеяло по морским волнам. Поэтому по приходу в Охотск, летом 1730 года он спешно был разобран, и пребывал в вялотекущем ремонте. Ожидать его участия в делах Анадырской экспедиции на ближайшее год не приходилось.

Так, что у причала в устье Ураке стоял бот «Восточный Гавриил» и флагман флотилии гукор-бот «Святой Архангел Гавриил».

Ну а флотские офицеры, проведя весь год на берегу, были все во здравии, если конечно не считать похмелье болезнью, коей постоянно страдал штурман Якоб Генс.

Участие бота «Восточный Гавриил» хоть и не дало результатов для экспедиции, но большому обсуждению не подвергалось.

— Что взять с неуклюжего и неудачливого бота? Благо что еще на плаву держится! — рассудили офицеры.

А вот бот «Святой Гавриил» дело другое! Весь год, судно впустую металось по Ламскому морю, спасаясь от штормов.

Покинув Охотский порт в первых числах сентября 1729 года бот ушел на юг вдоль побережья. Его главной задачей было описать Удский залив и Шантарские острова. Местом зимовки значился Удский острог, что находился в устье одноименной реки. Но штормовая погода распорядилась по своему. Опасаясь разбить судно о прибрежные скалы капитан бота Иван Шестаков велен идти в далее от берега, и в скорее гонимая шквальным ветром судно потерялось в открытом море. Ее гоняло ветром по просторам Ламского моря до конца сентября. На свое счастье незадачливые мореходы оказались вблизи берегов Комчатки, рядом с устьем реки Большая. Здесь в Большерецком остроге и зазимовали.

Вторую попытку достичь Шантарских островов Иван Шестаков отважился лишь летом следующего года. После становления погоды бот «Святой Гавриил» вновь вышел в открытое море. В оправдание надо заметить, что Шантарский регион считается местным центром холода. Здесь ледовая обстановка длиться в году до девяти месяцев. И в совокупности со штормами, плавающие льдины представляют большую опасность для деревянного бота.

На этот раз он достиг заветной цели, и сделал опись островов и побережья. Но те труды пошли прахом. То вышло не более, как безграмотная, непрофессиональная опись побережья, что случалось и ранее. Иван Шестаков был раздавлен. Мечты его рушились на глазах.

Прошли те годы, когда малограмотный казак-мореход шел на кочах на пролом в новые земли. Российской империи сейчас требовалось другое. Опись на основании науки геодезии. Не зря их так спешно готовили в морских училищах. Но, к сожалению, единственный геодезист экспедиции Гвоздев, на то время оказался не удел, и занимался безграмотными прожектами вместе с матросом Петровым.

Тут офицеры проявили редкостное для себя единство. Вина по их единодушному мнению бес всякого сомнения ложилась на Ивана Григорьевича Шестакова, человека далекого от морского дела. А то, что год назад, ссылаясь на ордер Павлуцкого, офицеры самоустранились от дел флотилии, в расчет ни шло. Теперь оба Шестакова, ближайшие люди покойного казачьего головы, оказались в опале и изоляции. Им нечего ни оставалось, а может и ради собственного спасения, как покинуть Охотск, и раствориться в необъятных Российских просторах. После гибели Афанасия Федотовича Шестакова, вся его фамилия, включая его, стало причиной несчастий и неурядиц Анадырской партии. Но все только начиналось, и теперь волею проведения настало очередь за другими.

Между тем Якоб Генс получил ордер, где капитан Павлуцкий назначал его командиром Охотской флотилии, и надо отметить, это его крайне огорчило.

Не беря в расчет, как убытки, изрядно подорванное здоровье, можно считать винокуренный бизнес Генса весьма удачным, приносящего достойную прибыль. Да и как иначе, если откуп и десятину платить не кому, конкурентов тоже нет, а сырье и работный люд почти за даром. Через дурманящее действие зеленого змея Якоб быстро превратил местного тунгусского князца Олая с родниками, в поставщиков ягодного сырья и рабами огненной воды.

С тех пор и повелось, что в шаманских обрядах общение с духами без возлияния не обходится. Оно и понятно, спирт дурит голову еще как! Сам человек без труда превращаешься в бестелесного духа.

Ну, а наши мореходы: Генс, Федоров, Гвоздев, Петров, пребывая в неги и сытости, между собой ни ладили крепко. Особенно всеми не любим был Якоб Генс. В первую очередь по причине заносчивости и пьянства, ну и конечно как виновник всех служебные неурядицы.

С первого дня, все как то ни так складывалось у Анадырской партии с Охотской флотилией. Вроде и интерес есть, и пользы ждать великие можно, а все не так.

Хочешь того или нет но служба есть служба. Якоб Генс понимал это хорошо. Свернув за лето винокурню, что по сути было главной мечтой и делом его жизни, штурман и командир флотилии Генс начал подготовку к походу.

Подштурман Федоров и геодезист Гвоздев тоже закрыли свою таможенную службу, к превеликой радости торгового люда, да и самого Охотского комиссара.

Сейчас офицеры флота обсуждали предстоящий поход. Состояние дел было удручающим, и страсти разгорались не шуточные.

— Господа! Задача, поставленная Павлуцким проста! — мямлил, будучи всегда с похмелья голландец. — Собрать на корабли весь служилый люд Анадырской партии, все имущество и доставить в Анадырский острог. Прошу прекратить наши распри и выполнить службу данную нам императрицей. Кои будут ваши соображения? Господин Федоров! Я наслышан что ты интересовался состоянием нашего флота.

— Он в крайне прискорбном состоянии! — грустно сообщил подштурман. — На таких судах разумный человек в открытое море не выйдет. Фортуна по прибытию разобрана, и ныне попросту штабель тесанных плах. Пеньковые веревки, коим шит корпус полностью пришли в негодность. Отписали о том в Якутск, а когда будут не ведомо.

Бот «Восточный Гавриил» тоже пребывает в плачевном состоянии. Я имел честь его досмотреть. Железный крепеж у бота только на киле, а далее все деревянными клиньями и распорками делано.