Веспасиан. Трибун Рима - Роберт Фаббри Страница 30

– Но, услав императора, единственного своего защитника, разве не окажется Сеян уязвим перед атаками сената? – сказал Гай, полагая, что обнаружил в плане слабое место.

– В обычных обстоятельствах так бы и случилось, – ответила снова взявшая себя в руки Антония. – Но Сеяну каким-то образом удалось уговорить Тиберия назначить консулами Гнея Корнелия Гетулика и Гая Кальвизия Сабина.

– Да, знаю. Оба – личности непримечательные: Гетулик кропает мерзкие стишки, снискав популярность среди солдат, а Кальвизий Сабин слегка туговато соображает.

– Слегка? – Антония расхохоталась. – Да по сравнению с ним мой сын Клавдий покажется хитроумным юристом!

– Итак, кому предстоит в следующем году возглавлять сенат? – задал риторический вопрос Азиний. – Придурку и человеку, популярному в войсках, дочь которого, по счастливой случайности, помолвлена со старшим сыном Сеяна.

– Ого! – воскликнул Гай.

– Вот именно, друг мой, – сказала матрона. – Но и это еще не все.

Веспасиан с Сабином переглянулись – оба гадали, какую новую пакость замыслил Сеян, и удивлялись, с какой стати им, простым деревенским парням, доверяют такие тайны.

– Но что ему еще придумывать? – произнес искренне озадаченный Гай. – Все складывается как нельзя лучше: Тиберий оказывается на острове под охраной преторианцев и получает только те новости, которые намерен сообщать ему Сеян. Тем временем сенат в руках людей, один из которых слишком глуп, чтобы подтереть без чужой подсказки собственную задницу, а второй – почти член семьи префекта. Великолепно. О чем еще ему беспокоиться?

– Об армии, – проронил Веспасиан.

– Совершенно верно, молодой человек, об армии, – сказал Азиний, с уважением посмотрев на юношу, а затем бросил одобрительный взгляд в сторону Антонии. – Проблема Сеяна заключатся в армии, но он уже начал ее решать.

– Как? – спросил Веспасиан.

– А кто стоял за мятежом Такфарина и обеспечил бунтовщика десятками тысяч только что отчеканенных денариев, обнаруженных в его казне? Чьи агенты подстрекали к восстанию против зависимого от нас царя Реметалка во Фракии, которое продолжается и до сего дня? Зачем парфянскому послу, посетившему в этом году Рим, было встречаться втайне с Сеяном уже после того, как его дела с императором и сенатом были завершены? Беспокойство на границах постоянно держит армию в напряжении. Чем больше проблем, тем больше забот у армии. Их настолько много, что войска, быть может, даже не замечают происходящего в Риме. Могу побиться об заклад, что в грядущем году нас ждет несколько набегов через Рейн и Дунай, а быть может, и Парфия снова начнет облизываться на Армению. И я не удивлюсь, если вторжение в Британию скоро станет приоритетом императорской политики, ведь оно отвлечет по меньшей мере четыре легиона. А Сеян тем временем будет укрепляться во власти. И когда Тиберий умрет, всемогущий префект окажется в превосходной позиции, чтобы стать регентом при одном из юных внуков императора, которому перейдет пурпур.

– А будучи регентом, да опираясь на преторианцев, Сеян сможет присвоить себе полномочия трибуна и стать неприкасаемым, – мрачно улыбнулся Гай. – Умно, очень умно. Остается только восхищаться этим человеком.

– О, я восхищаюсь, – отозвался Азиний. – И что еще важнее, уважаю его. Этот парень способен видеть далеко. Он наделен терпением, способным сравниться только с его изворотливостью, и вероломством вкупе с жестокостью. Это опаснейший противник, и ради блага Рима его следует сокрушить. Беда в том, что у нас ни одного по-настоящему весомого доказательства против него. Нам требуется время, чтобы найти их. Вот почему я и Антония подумали о вас.

– Без доказательств Тиберий не станет меня слушать, – вмешалась Антония. – Он решит, что я просто мщу Сеяну, которого считаю виновным в смерти сына.

Гай склонил голову в знак согласия. Азиний решил подлить себе вина, но обнаружил, что чаша для смешивания пуста. Антония посмотрела на Палла, молча застывшего в углу.

– Палл, будь любезен, еще вина.

Управляющий поклонился и исчез за занавесью. Мгновение спустя оттуда донесся крик и треск разбивающегося сосуда. Веспасиан и Сабин в мгновение ока вскочили и кинулись в служебную комнату, где в полумраке разглядели Палла, катающегося по полу в схватке с некоей темной фигурой. Ухватив неизвестного сзади, Сабин оторвал его от грека и уткнул в каменную плиту. Упершись коленом в поясницу, Сабин приподнял голову мужчины за волосы и с силой опустил вниз. Нос и челюсть пленника хрустнули. Издав пронзительный крик, тот замер.

– Кто это? – спросила Антония, появляясь в дверях.

– Не знаю, – выдавил запыхавшийся Палл. – Тут слишком темно.

– Так вынесите его на свет.

Матрона отдернула занавесь. Сабин и Веспасиан потащили мужчину за ноги, оставив на месте схватки лужу крови, удобренную выбитыми зубами. Оказавшись в освещенной комнате, они перевернули добычу.

– Я не знаю его, – сказала Антония. – Хотя сомневаюсь, что даже родная мать смогла бы узнать его сейчас.

Окровавленное лицо представляло собой настоящее месиво: нос свернут на сторону, из распухших губ торчат осколки зубов, челюсть торчит под неправильным углом.

– Палл, подойди сейчас же сюда.

– Да, госпожа, прошу прощения, – простонал грек из-за двери.

Войдя в комнату, он вгляделся в своего обидчика.

– Ну и кто это? – спросил Азиний.

– Это Эвмен, привратник.

– Один из моих рабов! – Антонию перекосило от ярости. – Когда я купила его?

– Менее года назад, госпожа. Сначала он прислуживал по дому. Они с братом разорились, поэтому покинули родной Крит, приехали сюда и продались в рабство. Думаю, в один прекрасный день братья рассчитывали купить себе свободу и гражданство. Мне их предприимчивость пришлась по душе, и три месяца назад я поставил Эвмена привратником. Мне жаль, госпожа, но у него была возможность просматривать списки всех твоих гостей и сообщать куда надо.

– Ладно, не будем сейчас переживать об этом. Долго он подслушивал?

– Не очень, госпожа. Я постоянно наблюдал за дверью и заглядывал за занавесь.

– Что ж, давайте выясним, что он слышал и на кого шпионит.