Поединок во тьме - Михаил Соловьев Страница 30

Рассказывает:

— Потолок стеклянный сделаю, как у Репина. Через пару лет — первая выставка.

Так и подмывало спросить: «Не детского ли творчества?», но посмотрел я на Серегу и понял, что неуместны смешки. Мечты ведь у каждого свои. Подбодрил его немного, мол, срастется наш поход — отстроишь, не напрягаясь, хоть собственную галерею. Лысый из иллюзорного мира своего обратно вылез и в меня глазом уперся. Издевку ищет, а я — сама благожелательность.

Спрашиваю:

— Сколько дней надо работу закончить?

Получается, что два-три, и стартуем.

Аня мне телефоны эмчеэсные дала, и выдали мне там три изолирующих противогаза нового образца. Запасные кассеты. Жилет противогазный мне своими кольцами для активации патронов гранату напомнил. Забавно — простое колечко висит, а опасность в воздухе витает. Не понравились мне, иными словами, противогазы, хотя понятно, что без них ничего не выйдет.

Собирали груз у Анечки в институте. У нее там кандейка на первом этаже. Девчонка славная. Открытая. Глаза нараспашку. Хозяйственная. В кандее бутор лежит на все времена. Альпинистские дела по стенам висят, веревки на особо почетном месте. Пара резиновых лодок с транцем и без. Мотор «Ветерок» новенький стоит. Гидрокостюмы.

Противогазы сюда же разгрузили. Продукты по списку завезли, что Петр указал и Аня скорректировала.

Возим, грузим, а меня все тревога гложет, как там дела в Канске, и гадость всякая в голову лезет.

Ужинали у меня вместе с Лысым.

Жена настряпала всякой всячины. Серега в ударе. Кричит над полными тарелками:

— Не бывает много пирожков с мясом!

— А с капустой? — жена спрашивает.

— И с капустой не бывает…

Вмазали по рюмахе. Сидим, как в старые добрые времена, и разное вспоминаем. Покойничков помянули — друзей, врагов, бывших друзей, кто рядом не удержался и по глупости собственной голову сложил.

На вторую бутылку пельменей наварили. Серега себе не изменяет.

— Не бывает много пельменей! — орет. — С похмелья завтра штук восемьдесят съем, что мне ваши сегодняшние сорок…

Я хохочу, не могу, он всегда такой.

Фотки достали. Двухтысячный год, мы с Лысым «воруем» вагон ничейной слюды. Лагерь наш прямо на рампе около ж/д ветки. Воду привозят раз в сутки — пятьдесят литров. По двадцать пять на брата. Лето, жара.

Я объявил ему тогда: мол, «моется тот, кому лень чесаться». Пословица армейская верная. Пять дней чеса, и три недели даже не потел. Спросите, почему лагерь так поставили? Рядом со слюдой. Поселок Большой Невер — глухой. Работы нет, вот и тащат местные все что ни попадя. Тары заполнено на вагон. Стоит отвернуться, и хана, не будет мешков — высыплют слюду на землю. Мешки на пропой пойдут, а мы — начинай сначала…

Побродяжили мы, конечно, с Серегой в девяностых. Воспоминания на третьем пузыре закончились — жена скомандовала.

Хотел посопротивляться, ведь и половины не оговорили, но права она, завтра последний день на сборы, и в «подземлю».

Постелила нам с Серегой в гостевой комнате. Перегар от меня, видите ли.

Соревновались, кто кого перехрапит, всю ночь. Один раз показалось даже, что снова мы в палатке в Большом Невере, сильно уж Лысый своим переломанным носом хрюкал. Но ничего… Проснулись все-таки дома.

Тревоги из-за Канска и утром не растаяли. Есть ощущение активности какой-то с той стороны.

Перед тем как из дома выходить, не удержался и набрал директора «Медведя».

Поздоровался и спрашиваю:

— Как там постояльцы наши?

— Живут, — отвечает. — К вам интереса больше не проявляли. И такое чувство, будто ждут кого-то. Хотел, чтобы милиция документики проверила, но потом передумал — мне контролирующие органы тоже ни к чему.

Вроде информация неплохая, но покоя-то нет.

Старая жизнь детективная вспомнилась, и прежде чем на улицу выйти, всю «поляну» отсмотрел, нет ли кого лишнего. Двор наш глухой, на самой окраине района, так что любой посторонний как шило из мешка торчит.

Лысый на меня с удивлением смотрит. Все правильно, чай, не девяностые. Объясняться не стал, а только рожу ему состроил глубокомысленную: мол, потом все расскажу. А что расскажу, и сам не знаю. Он моей дорожной истории не ведает. Когда на трассе гонялись пару лет назад, мы с Серегой в конфликте были. Думаю:

«Позже посмотрим».

Партнер мой пельмени варить опять настроился, а мне не до них. Дел на сегодня много. Хорошо, что Серегу вчера при себе оставил — никуда заезжать не надо. Последний груз заберем, к Анечке закинем, и все. Начинается экспедиция.

На улице беспокойство усилилось. Пока Серегу ждал и машину грел, появилось старое мое состояние — будто дышит мне кто в спину меж лопаток.

«Крузачок» мой тонирован почти наглухо. Сижу, машины рассматриваю. Около дома все свои стоят. А те, что в прямой видимости, по списку не знаю, да и приметного ничего нет. «Девятки», пара «тойот», суеты никакой. Но дышат мне в спину. Факт, дышат! Нехорошо так. Настойчиво.

Объевшийся Лысый появился.

Интересуюсь:

— Ну что, как обещал, пельменей рубанул? Восемьдесят?

— Опрофанился, — винится партнер. — Тридцать всего.

— Да, вчера ты смелей был. Ничего не чувствуешь?

Насторожился Сережка. Интересуется:

— А ты?

— Витает в воздухе чего-то. Будто следит за нами кто.

— Слушай, может, это встреча наша повлияла? Мы же с тобой вчера кого только не поминали, вот и свалились в девяностые. То-то, я гляжу, ты заточенный какой-то.

— Ладно, там видно будет, — подвожу итоги. — Ты по старой памяти гляди давай хвосты.

Башкой закрутил партнер мой, как флюгер.

Любит Серега в войнушку поиграть. За пятьдесят уже, а будто не было этих пятнадцати лет, когда мы с ним детективили.

Вспомнил, как он на телефоне в офисе работал:

— Первое детективное агентство Птахина. Здравствуйте…

Или:

— По слежке за мужьями цена двойная… Как почему? Из солидарности!

А еще, когда времени на мелочи нет:

— За женщинами не следим… Как почему? Любим мы женщин!

Взяли остатки груза и к Анечке рулим. Разгрузились около кандея. Ждем. А ее все нет, сейчас да сейчас, а потом:

— Поднимайтесь за ключами, не могу оторваться. Шеф никак не уходит.

Побежал. Институт, как и всё от науки, — сплошные лабиринты. Минут двадцать петлял. Нашлась Анечка аж в соседнем здании по переходу. Застекленный такой коридор. Видимость прекрасная. Иду и наблюдаю: Лысый мой около вещей мужику какому-то рассказывает что-то, снарягой своей альпинистской трясет. Руками машет. Думаю: