Орел и Дракон - Елизавета Дворецкая Страница 30

– Я вижу, что дела складываются для твоего брата совсем не плохо, – заметил Ангильрам. Частично Рери понимал его и сам, частично помогал с переводом Хериберт. – И пока он не закончил, у нас есть время поговорить о своих делах. Не желаешь ли пройти в дом?

– Лучше останемся здесь. – Рери повернулся и для уверенности незаметно опустил руку на рукоять меча. – Что ты хочешь мне предложить?

– Отец Хериберт заверил нас, что ты готов к переговорам и желаешь мира – потому мы и впустили тебя под защиту стен и даже прикрыли от тех норманнов, которые хотели вас погубить. Так значит, все то войско, которое вот-вот займет Аббевилль и нашу округу, подчиняется тебе? Ты так юн, что…

– Я и мой старший брат Харальд вместе руководим войском Смалёнда. Мы молоды, но мы – сыновья короля и потомки могущественного королевского рода, этого вполне достаточно. Наши предки владели когда-то землями и в Свеаланде, и в Дании, и в Англии, и даже в Вендоланде. С нами еще муж нашей сестры, Вемунд харсир. Но я обещаю, что Харальд и Вемунд присоединятся к нашей договоренности.

– А почему вы враждуете с теми, кто пришел до вас?

– Потому что они пришли до нас. – Рери усмехнулся. – И стояли у нас на пути. Мы тоже ищем здесь славы и добычи. Но еще мы ищем нашего кровного врага, свейского конунга Ингви сына Сигимара. Ты ничего не знаешь о нем?

– Увы, нет. Не он ли уже третий год сидит на острове Оссель, на реке Сене, будто гнойный нарыв на теле нашей несчастной страны?

– Не знаю. Но он здесь уже год, если не два, так что, может, и он. Ты расскажешь мне дорогу к этой Сене?

– Придется… хотя не знаю, как король посмотрит на то, что я вообще вступаю в соглашение с северными людьми… – Ангильрам вздохнул. – Впрочем, сначала я должен уберечь свою голову от вас, ибо вы уже здесь, а уж потом от короля, который, быть может, никогда уже не будет в силах кому-либо раздавать приказы.

– Король поставлен над нами Господом, – кротко напомнил Хериберт. – И повиноваться ему – наш долг перед Богом.

– Я бы с радостью исполнял свой долг, если бы он исполнял свой и защищал своих подданных. А он и сам не в силах уберечь нас от набегов, да еще и препятствует тому, чтобы мы защищали себя сами. Разве я сам оставил бы стену Аббевилля в таком жалком состоянии, если бы не королевский указ? – Ангильрам начал горячиться, и видно было, что этот разговор ведется не в первый раз и очень его волнует. – Или я не знаю, что от моря до нас можно добраться за одно утро? Или я не знаю, что северные люди ходят грабить и разорять побережье уже полвека и будут ходить до тех пор, пока король не соберется что-то с этим сделать? Уж я бы позаботился укрепить не только каструм, но и весь Аббевилль, благо, римляне оставили нам довольно неплохие стены. Но королевский указ запрещает строить укрепления и предписывает разбирать уже построенные – и всегда находятся охотники возить камни из стены на постройки своих коровников! И вот опять пришли норманны, и коровники уже не нужны, потому что нет ни коров, ни пастухов!

– Не увлекайся, сеньор Ангильрам, и не давай воли гневным помыслам, – мягко остановил его Хериберт. – Лучше поговори с этим юношей. Пока он здесь, норманны тебе не угрожают.

– Довольно об этом, ты прав, – мрачно согласился сеньор. – Итак, Рейрик, в твоих руках или в руках твоего брата оказались многие жители Аббевилля, Сен-Валери и Сен-Рикье, а также братья из этих двух обителей. Аббат Аудульф погиб, как рассказал мне Хериберт, – виконт перекрестился, – но аббат Хериберт жив, слава Господу, и, как он сказал, во многом благодаря тебе. Ты обошелся с моим братом гораздо благороднее, чем обычно обходятся норманны, и он не простит мне, если я взамен не верну тебя твоему брату таким же целым и невредимым.

– Ты вернешь меня? – Рери возмущенно поднял брови.

– Да. Ибо людей у меня больше, ворота закрыты, и чтобы сюда проникнуть, твоему брату пришлось бы осаждать каструм. Как это до него пытались делать те, которых вы перебили. Но я надеюсь, до новой осады дело не дойдет. Я готов предложить вам выкуп за мой каструм со всеми, кто в нем, в сто фунтов серебра. Да еще аббат Хериберт сказал, что ты дал обещание освободить всех братьев из Сен-Валери и Сен-Рикье.

– Да, я это обещал, – подтвердил Рери. Он не знал, сколько это – фунт, но число «сто» в сочетании со словом «серебро» в любом случае производило впечатление. Кажется, они уже слегка разбогатели.

– Думаю, это хорошая цена за такую скромную усадьбу. – Рери с высоты вала окинул взглядом внутренний двор и несколько построек, ничем почти не отличавшихся от тех, что стоят в любой усадьбе северных стран. – Но, кроме людей, о которых мы говорили, вся взятая добыча останется у нас. Я не могу лишить моих людей того, что они заработали своей кровью.

– Я согласен, – вздохнул Ангильрам. Он соглашался не от щедрости, а просто потому, что навязывать другие условия не имел сил.

– Да будет свидетелем милосердный Бог! – закончил Хериберт.

К тому времени, как Хрёрек конунг и Ангильрам, виконт Аббевилльский, пришли к соглашению, битва возле реки уже закончилась. Харальда Рери повстречал на берегу, на полпути между Аббевиллем и каструмом. Тот уже снял чужой шлем с золоченой чеканкой на полумаске, и ветер свободно трепал его светлые волосы, но на плечах гордого победителя по-прежнему развевался темно-красный плащ с богатой парчовой отделкой. Причем плащ оказался зимним – на подкладке из меха выдры. Зато с наружной стороны к красной плотной шерсти были каким-то хитрым образом прикреплены тонкие пластинки из чеканного золота! Их было много, несколько десятков, они покрывали длинный плащ блестящей на солнце чешуей, и Рери стоило труда не показать своего изумления при виде этой роскоши.

– Смотрю, ты приоделся, – поддел он старшего брата вместо приветствия. – Сколько отдал за эту тряпочку?

– Ну, не может же все доставаться кому-то одному, – небрежно ответил Харальд. – Нашел в монастыре. Там таких тряпочек еще несколько штук есть.

– Я знаю эту вещь, – скорбно вздохнул Хериберт. – Этот плащ еще во времена доброго короля нашего, Хлодвига, прозванного Благочестивым, пожертвовал нашей обители добродетельный Марквард из Нуайона, а увезли оттуда норманны несколько дней назад…

– С какой радости ты кинулся бежать в усадьбу? – тем временем спросил Харальд. – Я думал, ты нас поддержишь сзади.

– За что, прости, я должен был тебя подержать? – выразительно изумился Рери, высоко подняв брови и всем видом показывая, что услышанное им никак не может быть правдой.

Люди вокруг них засмеялись. Смалёндцы выглядели возбужденными и усталыми, у многих были повязки на свежих ранах, но в целом воины вид имели довольный и гордый одержанными победами. Для большинства это было первое в жизни настоящее сражение, и те, кто уцелел, сразу ощутили, как вера себя и свои силы наполняет грудь, будто свежий ветер – парус корабля. На молодых конунгов посматривали с одобрением и благодарностью: пока их удача оправдывала возложенные на нее надежды, а удача вождя в походе не менее важна, чем хорошее оружие.