Алхимик. По следам Джордано Бруно - Хорхе Анхель Ливрага Страница 29

На пустыню Гоби опустилась зима; огромные камни казались седыми головами погруженных в раздумья гигантов, за сотни веков засыпанных землей.

После долгого путешествия Сани, кожа да кости, добрался до древнего буддистского монастыря, который еще до прихода Сиддхартхи Гаутамы служил «изначальному буддизму», религии Просветленных. Таинственные обитатели монастыря, почти не показываясь Сани, предоставили ему келью в самой новой пристройке.

Монастырь был построен у большого родника, окруженного плодородными землями; он был обнесен высокой стеной, защищавшей его и в то же время скрывавшей от посторонних глаз его сады. Сады отличались особым великолепием, поскольку монахи еще с доисторических времен владели самыми сокровенными тайнами из жизни растений.

Все чудеса, совершавшиеся адептами в те времена, и непостижимую ауру спокойствия и ментального здоровья, излучаемую ими в мир, описать невозможно. Те, кто не обладал достаточными знаниями, чтобы жить рядом с адептами, и не ведали об этих чудесах, а те, кто знал, должны были строжайшим образом хранить молчание, рискуя забыть то, что им известно, и дать ложные сведения.

Поэтому Сани был тут всего лишь беженцем, он чего-то ждал и не знал наверняка, чего именно и здесь ли оно находится. Он жил рядом с этими мудрецами, но по-прежнему был один, ведь они занимались своими делами.

Его снабдили древним трактатом на санскрите, посвященным эволюции планет, и за его изучением ученик проводил долгие чудесные часы. И малое, и великое испарялось под солнцем истины. С тысячелетних страниц, изготовленных из минеральных волокон, он узнал о теснейшем родстве атомов и миров и об их общих богах. Сколь далеки от таких наук были простые люди, и особенно народ, в лоне которого он родился! «Насколько же, — думал Сани, — люди отстали в знании основных таинств Природы!» Но все же человечество, медленно продвигаясь вперед и думая после каждого шага, что все уже открыто, шло через школу боли к небесному престолу, который оно в свой час обретет. Если бы не войны, гонения и всевозможные жестокости, к нынешнему моменту оно бы прошло гораздо более длинный путь, и прошло в мире и покое…

Эти и многие другие мысли наполняли ум молодого человека. Его жизнь в живом сердце пустыни протекала мирно и гармонично. Он ел и спал в меру, не впадая в крайности «человека-ребенка», играющего в философию. В окружении величественной Природы он был одной из ее частей…

Один из адептов, тот самый, пять лет назад явившийся ему в видении, уделил Сани немало вечеров и рассказал ему значительную часть истории человеческих рас. Хотя анналы человечества охватывали лишь несколько тысяч лет, он знал, что Великая белая ложа хранила память о первых расах гигантов, которых наставляли сами боги. Он познал процесс, в ходе которого все сотворенное «оттачивалось», а формы смягчались и тела становились меньше; все это происходило и с растениями, и с животными, и с людьми. Два континента и соответствовавшие им цивилизации погибли, и точно так же однажды разрушится нынешняя цивилизация; выжили лишь нетронутые земли, ибо они не были еще отягощены грузом причин.

Как рассказал ему адепт, человек не сразу обрел физическое тело; получив «одежду из кожи», он поначалу был гермафродитом. Затем, около восемнадцати миллионов лет назад, произошло разделение полов. С тех пор исчезли две великие расы, два союза цивилизаций: «лемурийская» исчезла в огне, а «атлантическая» — в воде. Нынешней расе суждено исчезнуть снова в огне.

Сани все это знал, ведь изучение «Пира» Платона, Каббалы, Библии и индийских священных книг дало ему предостаточно сведений по этой теме.

Но сколь бледно выглядели эти схематичные представления на фоне детальных познаний адепта! Когда Сани его слушал, в его воображении проносились образы сотен великих империй, подобных римской или мусульманской. Человечество было таким древним, и у него было столько возможностей для развития!

Молодой философ был полон энтузиазма и жил лишь ожиданием посещения этого загадочного, не имевшего возраста человека, черты лица которого каждый день были разными, а голос звучал мягко и нежно, как надежда. Был ли это тот Учитель, которого он ждал? Он ли поможет сделать последний шаг к посвящению, до которого было уже недалеко? Этим ли путем он приблизится к освобождению? Будущее было окутано туманом, а над туманом рисовался таинственный знак неизвестности.

Шел пятый месяц его пребывания в убежище в пустыне, и вот неожиданно наступила весна. У посвященных в это время проходили большие праздники, и группы младших учеников, обходя сады, воскуряли благовония и пели священные тексты.

Сани вспомнил рассказы Платона и Пиндара о Мистериях — в них «мист» слагал магические гимны любви и красоте.

В подобном экстазе он и пребывал, когда к нему подошел его друг адепт и спросил:

— Брат, хочешь поучаствовать в религиозной церемонии, которая пройдет во внешнем храме? Служба начнется, когда тело Нашего Владыки покажется у горизонта.

Не добавив ни слова и не дожидаясь ответа, он с добродушной улыбкой удалился. В тот вечер его черные, слегка раскосые глаза казались еще более крупными и светились исключительно ярко. Золотого цвета туника обладала несравненным достоинством простоты.

Ученик ощутил, как загорелось от этого известия его сердце. Лишь в такой особенный день эзотерическая школа, имевшая весьма строгие правила, могла позволить посвященному низшей ступени, не принадлежащему этой школе, созерцать самую малую из Мистерий. Незадолго до указанного времени Сани направился к большому храму, но, обходя рощицу, встретил адепта, который, казалось, ждал его. Тот пристально посмотрел на Сани и, читая его мысли, сказал:

— Ты знаешь, что, где бы ни исповедовалась религия Мистерий, душа и корень общенародных религий, во всем мире она одна и та же. Так что пусть тебя не удивляет мое приглашение, ведь ты наш брат — в Природе все братья, а кроме того, ты наш брат в оккультных науках. Помни: ты увидишь не больше, чем должен. Хотя тебе будет показано всё, ты этого не увидишь, так что не бойся смотреть.

— О, мудрый, тогда к чему такая скрытность, почему все держится в тайне?

— Потому что непонятное обычно трактуется неверно, искаженно, а все, что человек видит, не будучи внутренне чистым, оставляет после себя страшную для души пустоту. Что дало бы профану созерцание Мистерий? Лишь смятение, а это прямой путь к безумию и безверию. Лучше показать ему то, что ему доступно, и он не «ощутит пустоты» и не наделает ошибок, зато максимально использует свой духовный потенциал; в этом и состоит польза экзотерических религий. Великан не влезет в сандалии карлика, но и карлику не подойдет обувь великана.

— Так и есть; поэтому у таких Учителей, как Будда и Иисус, был круг прямых учеников и гораздо более обширный круг внешних учеников; с последними они говорили лишь языком притч и аллегорий, которые были легки для восприятия и из которых было изъято все научное и философское.