Сержант и капитан - Иван Коновалов Страница 29

— Ты че, чисто я хотел…

— Хватит, — оборвал его Никита, — Хватит препираться. Ждете приставки «чисто»? Не дождетесь. Вы говорите на каком хотите языке. Я на нем говорить не буду. Все, поехали.

Петруха радостно показал Лехе средний палец. Тот обиженно отвернулся к окну. Через двадцать минут они были на месте. Ирландский паб в конце Тверского променада. Никита выбрал это место не случайно. Отель «Голден Пэлас» — почти напротив. Но, самое главное, всего в трех кварталах — родной любимый дом на Лесной, в который он пока не может вернуться. Приятно, когда в детективной истории все близко.

Леха с Петрухой сели за стол с намерением плотно подкрепиться. Никита пошел к стойке. Там ему лучше мыслилось. Леха с Петрухой недоуменно посмотрели на него, но Никита объяснил:

— Ребята, я тут буду рисовать стрелки и графики, но не хочу, чтобы вы их видели. Так что можете кушать спокойно.

— Поняли, шеф, — ответили они хором и склонились над меню.

Никита приступил к анализу ситуации. Взял из специально захваченной папки с фирменным вензелем чистый лист бумаги и начал рисовать кружки и стрелки. Он видел такое в кино сто раз и наконец решил сам попробовать. Кружок в центре белого поля с двумя крестами — ночное нападение. Он главный персонаж. Справа маленькая тетрадка — дневник капитана Корнилова. Слева — маленький американский флаг, обозначающий мистера Балашоффа. Чуть пониже, прямо под кружком ночного нападения, — холмик с пиратским «Веселым Роджером», обозначающий клад. Слева от холмика — полуразрушенный домик на Большой Никитской. Никита для красоты нарисовал вокруг него цветочную поляну. Между холмиком и домиком — бегущие в штыковую атаку белые ударники и в панике отступающие большевики. Под ними — один большой вопрос: почему и как дедушка Балашоффа все-таки получил дневник, но почему без нескольких страниц. Второй вопрос еще больше — где те недостающие страницы.

Отдельно от этой конфигурации, в самом низу, еще два кружка — Никита и предположительные враги. Никита их изобразил так — вопросительные знаки с руками и ногами. Никита несется в позе спринтера, а вопросы со множеством ног и рук, в каждой из которых по пистолету и кинжалу, гонятся за ним во весь опор. Задумавшись, Никита обводил свои кружки и вопросы уже по четвертому разу. Потом добавил домики — они символизировали урбанистический пейзаж, на фоне которого разворачивается эта трагикомедия. Пририсовал дороги с автомобилями, в которых сидели улыбающиеся водители. Светофор с милиционером. И последний штрих — Кремль со звездами. Знак географической привязки. Хотел еще президента пририсовать, но передумал. Он-то в этом деле ни при чем.

С удовлетворением оглядев эту картину в стиле школьного притивизма, Никита сделал большой глоток темного густого «Мерфис» и почувствовал спиной, что его обошли с тыла. Реагировать было поздно. Он просто медленно повернулся. Одна из барменш с большим подносом подмышкой разглядывала его каракули.

— Здравствуйте, — сказал Никита.

— Здравствуйте. Это смешно, — ответила она.

— Вы даже не представляете насколько. Еще пива, пожалуйста.

— Секунду.

Больше ей в голову ничего не пришло, и она, громыхнув подносом, пошла за барную стойку. Никита аккуратно сложил свои логическо-метафорические изыски и убрал во внутренний карман.

От этого бара до его дома рукой подать. Дворами до Лесной. Ему вдруг так захотелось зайти в свою квартиру, что он чуть не заплакал. Как будто дом — на другом континенте, а у него нет денег на авиабилет и он вкалывает грузчиком в грязных доках со своими друзьями Питером и Алексом, чтобы заработать. Но каждый раз, набрав достаточную сумму для возвращения домой, они слетают с рельсов и пропивают все до копейки в ирландском пабе. И самолеты на Москву улетают без них.

Странное чувство — ощущение тоски по родине посреди почти родного города.

Неожиданно забарабанивший по стеклу дождь усугубил эмигрантское настроение Никиты. День тут же превратился в вечер. Крупные капли погнали пешеходов вдоль по улице. Кое-кто забежал к ирландцам на огонек. Паб стал наполняться народом и вскоре загудел, задымил, начал ронять посуду. Медоточивый Синатра запел из угла о двух влюбленных незнакомцах в ночи. Никита оглянулся на своих сотоварищей. Нет, все-таки они не похожи друг на друга, как показалось с первого взгляда. Петруха заказал два первых и одно второе, а Леха заказал одно первое, но два вторых. Но что немного не понравилось Никите, они оба заказали салат оливье, который Никита терпеть не мог. «Что это за паб, — подумал Никита, — где подают русский салат?» Их стол был полностью уставлен тарелками. Никита разглядел еще и рыбное ассорти. Да, здоровы они поесть.

Никите захотелось еще пива. Придется господину Бала-шоффу подождать. В конце концов, это не такая большая плата за то, что его помощники вели себя прошлой ночью как последние мерзавцы. Он снова улыбнулся барменше и постучал пальцем по пустой кружке. Она понимающе кивнула.

В приподнятом настроении, Никита записал телефон милой хозяйки этой придорожной таверны. Сказал, что это на всякий случай, и что обязательно вернется еще до закрытия и, если немного опоздает, пусть ждет.

Сигаретный дым превратил ирландский паб в туманный Альбион, в котором потерялись Никитины телохранители. Ирландская республиканская армия не может этого допустить. Ее боевики с типично русскими физиономиями, уже набрав нужный градус, готовились отомстить за Ольстер проклятым британским томми. Назревал социальный взрыв. Трезвые Петруха с Лехой отказались присоединиться к восстанию. Нет, напиться им хотелось, но они не решались спросить разрешения у Никиты.

Какой-то верзила в черной, закатанной по локоть водолазке, грохнул кулаком по столу и с криком: «Ты меня достал!!!» — заехал своему собеседнику слева в ухо. Честные ирландки завизжали. Петруха с Лехой с надеждой посмотрели на Никиту. Как благородные сыны ирландских кланов, они хотели выпить и подраться. Ведь это право каждого истинного ирландца. Никита с некоторым сожалением показал на выход. Леха с Пет-рухой вздохнули, положили деньги на стол и пошли за ним.

— Шеф, ждем за дверью, — пробурчал Петруха.

Леха пихнул его в бок и прошипел:

— Попробуй только сядь за руль, падла.

— Вы еще вернетесь? — устало-ненастаивающе вздохнула барменша.

— Обязательно, — ответил Никита, вышел под дождь и вспомнил про Дашу. «Да, дорогая, — подумал он, — я вернусь нескоро, а скорее всего, не вернусь никогда».

Он и два его верных оруженосца пошли к подземному переходу на противоположную сторону, что выводит к «Голден Пэлас».

Они вошли в холл, Никита объяснил, к кому они пришли. Услужливый портье, правильно оценив намерения вошедшей троицы, честно попытался защитить своего клиента. Он спросил, изо всех сил храбрясь:

— Вы что-то хотите передать мистеру Балашоффу? Если да, скажите мне, и я тотчас передам ему всю информацию.

Никита перегнулся через стойку и потрогал красный шелковый галстук портье: