Пираты - Селия Рис Страница 29

Мы задержались там всего на несколько секунд, прежде чем тронуться дальше, но мне показалось, что прошли часы. Это ужасающее зрелище неизгладимо врезалось в мою память в мельчайших подробностях. Стоит мне закрыть глаза, как оно снова и снова встает перед мысленным взором. Мы все были в шоке, завороженно вглядываясь в искаженное смертными муками обезображенное лицо, в котором уже не угадывалось ничего человеческого. Брат опомнился первым и заорал Томасу:

— Гони!

— Что за чудовище могло сотворить такое? — прошептала я дрожащим голосом. Я видела, что Джозеф тоже потрясен, хотя он изо всех сил старался этого не показывать. — И что за преступление нужно совершить, чтобы быть обреченным на столь страшную казнь?

— Что-нибудь очень плохое, — нехотя откликнулся брат. — Напасть на надсмотрщика, например. В любом случае я уверен, что ему досталось по заслугам, — добавил Джозеф самоуверенным тоном, плохо вязавшимся с побелевшими губами и трясущимися пальцами, которыми он откручивал колпачок серебряной фляжки. Отхлебнув солидный глоток, он предложил и мне, но я отказалась. Наклонившись и обдавая щеку горячим дыханием, Джозеф зашептал мне на ухо, не желая, очевидно, чтобы его слова услышал Томас: — Умоляю тебя, молчи! И ни слова об этом за столом! Здесь свои законы, изменить которые мы не можем. Пора тебе наконец позабыть о своей дурацкой сентиментальности и повзрослеть.

Я промолчала. У меня не было слов. На свете вообще нет таких слов, чтобы описать мои чувства в тот момент. Я не сводила глаз с железной клетки, пока та не скрылась из виду за поворотом аллеи.

Бартоломе встретил нас на веранде. Как и во время нашей предыдущей встречи, на нем был костюм из черного бархата — тот же самый или точно такой же, — а вот драгоценностей заметно прибавилось. Крупные камни в перстнях на длинных пальцах, сжимавших перила балюстрады, сияли всеми цветами радуги. Заколкой шелкового шейного платка служил огромный сапфир. Под расстегнутым жилетом белела рубашка с пуговицами из безупречных жемчужин размером с фасолину каждая. Алмазный крест на груди по-прежнему соперничал блеском с ярчайшими звездами небосвода. Блеснув белозубой улыбкой, он устремил на меня взгляд своих угольно-черных глаз.

— Мисс Нэнси, — галантно поклонился Бартоломе, коснувшись губами кончиков моих пальцев, -для меня большая честь приветствовать вас в моем скромном жилище.

Он взял меня за руку и повел в дом — настоящий дворец со стенами из тесаного камня и мраморными полами, рядом с которым наш двухэтажный деревянный дом казался убогой лачугой. Чтобы обставить и украсить его, хозяин ограбил, должно быть, половину Европы, свезя сюда бесценные сокровища со всех концов света. Со стен на нас смотрели лики икон в золотых и серебряных окладах, изукрашенных драгоценными каменьями, и африканские маски из чистого золота. С мозаичного панно, выложенного бирюзовыми пластинами, ухмылялась чья-то жутковатая физиономия, скаля настоящие человеческие зубы и сверкая глазами из блестящего черного камня. Античные мраморные статуи на пьедесталах соседствовали с золотыми языческими идолами и скульптурными изображениями животных, в чьих глазницах переливались редкостной красоты изумруды, алмазы и сапфиры. Усыпанный изумрудами старинной огранки золотой католический крест на целый метр возвышался, как над алтарем, над столиком красного дерева, уставленным золотыми дискосами ^[26], окаймленными рубиновой вязью потирами ^[27] и шкатулками с иглами для татуирования из нефрита и слоновой кости. Китайские шелка и индийские ковры висели бок о бок с полотнами старых итальянских мастеров. Глаза разбегались, и голова шла кругом в этом сорочьем гнезде, битком набитом золотом, драгоценностями и произведениями искусства со всех концов света. Нечто подобное, наверное, испытывал Али-Баба, впервые попав в пещеру разбойников.

— Меня неудержимо влечет все прекрасное, — объяснил бразилец, обводя широким жестом пышное убранство холла. — Я страстный коллекционер, как вы, вероятно, уже догадались, и страсть моя не ведает преград. Если что-то мне приглянулось, я плачу, не торгуясь, и готов отправиться на край света, лишь бы заполучить желаемое. В моем собрании вы найдете уникальные предметы искусства из Индии, Китая и даже Японии. И все они хранятся здесь, в моей цитадели, где я могу каждодневно видеть их и наслаждаться ими. Пойдемте дальше.

Мы прошли в столовую — просторное помещение с обшитыми мореным дубом стенами и высоким резным потолком, залитое ровным ярким светом великолепных хрустальных люстр с сотнями зажженных в них восковых свечей. Длинный обеденный стол поражал изысканностью сервировки и обилием серебра, хрусталя и молочно-голубого фарфора. По обе стороны стола застыли, как изваяния, выстроенные в две шеренги лакеи.

Бартоломе усадил меня в кресло по правую руку от себя, предварительно познакомив с сидящей в противоположном конце стола дамой в черной мантилье с поднятой вуалью, которую представил как свою сестру Изабеллу. Я поначалу сочла ее вдовой, до сих пор носящей траур по покойному супругу, но несколько позже выяснилось, что она вообще никогда не была замужем, а мантилья столь же распространенный женский головной убор в Испании и Португалии, как капор или чепец в Англии и Голландии. Никакого внешнего сходства между братом и сестрой я не усмотрела, за одним-единственным исключением: как и в случае с Бартоломе, возраст Изабеллы определению не поддавался. Во всем остальном она выглядела полной противоположностью своему ближайшему родственнику. Бледная и худая, как скелет, с приподнятым один выше другого уголком рта и туго зачесанными назад темными волосами, стягивавшими кожу на лбу, что придавало ее лицу выражение ухмыляющегося черепа, она показалась мне настоящим страшилищем. Ее черное платье из тяжелой парчи с высоким лифом и длинными, до локтей, рукавами прекрасно смотрелось бы при любом из европейских дворов, но едва ли годилось для тропического климата. Впрочем, сама она, кажется, не испытывала в нем каких-либо неудобств. Сложив на коленях длинные тонкие руки, она наблюдала за мной немигающим взором паука, подстерегающего добычу.

По-английски Изабелла не говорила — брат служил ей переводчиком, — но во время застолья она с таким напряженным вниманием вслушивалась в каждое слово, переводя взгляд своих черных глаз с одного участника беседы на другого, что я невольно усомнилась в отсутствии у нее лингвистических способностей.

Меню ужина было продумано до мелочей и достойно королевского стола. Перемена следовала за переменой. Нам подавали самое лучшее из того, что может предложить этот изобильный край, все блюда замечательно приготовленные и искусно украшенные. Джозеф, против обыкновения, ел с аппетитом, не забывая, впрочем, отдавать должное выпивке, и не переставал нахваливать хозяйскую кухню и отменное качество вин в его погребах. Бразилец выслушивал комплименты с довольной усмешкой, поскольку все эти вина производились в принадлежащих ему в Португалии поместьях. Называя брата знатоком и ценителем, он настойчиво поощрял его дегустировать сорт за сортом, так что к концу вечера тот изрядно напился.