Дочь Волка - Виктория Витуорт Страница 29

Элфрун, которая в тот момент была слишком занята размышлениями об отъезде отца, слышала, как Хихред спросил:

– А вы знали об этом?

Ингельд тогда пожал плечами:

– Она говорила мне, что написала письмо аббату в Корби.

– Но почему же вы не сказали об этом мне? Или Радмеру? Ради всего святого, Ингельд!

– И что бы это дало? – Ингельд все еще смотрел в морскую даль, в ту точку, где корабль скрылся за мысом Лонг-Нэб. – Из этого могло ничего и не выйти. Не буди лихо…

…Пока оно тихо? Так, значит, новый священник был этим самым лихом? Отец разозлился. Хихред, похоже, тоже был зол, хотя обычно он был добродушным и веселым. Ингельд, казалось, умышленно испытывал всеобщее терпение. И при этом все его, похоже, любили. «Или почти все», – мысленно поправила она себя, вспомнив об отношении к нему отца.

Каково было ему уезжать с такими мыслями?

Утро было уже в разгаре, когда скрип и тарахтенье запряженной волом повозки возвестили о возвращении Абархильд. Элфрун сунула галево ^[31] между направляющими нитями основы будущего холста и, выскочив под яркие лучи сияющего сентябрьского солнца, застала свою бабушку отрывисто раздающей распоряжения. Ее большую резную кровать уже разобрали и вынесли из бауэра, а теперь по частям укладывали в конце телеги. Одна из женщин стерегла сундук, в который когда-то было сложено приданое Абархильд, и стопку аккуратно уложенных кусков обивочной ткани.

Элфрун непонимающе смотрела на все это.

– Что здесь происходит?

– А, вот и ты! Наконец-то! – Абархильд даже не обернулась. – Я переезжаю в монастырь. – Губы ее сморщились в слабой напряженной улыбке.

– Но где ты там будешь жить? И как же наша усадьба? Отец сказал, что ты никуда не уедешь! Кто будет присматривать тут за всем?

Бабушка небрежно махнула рукой:

– Что касается того, где мне жить, Хихред и Фредегар позаботятся об этом.

– Фредегар? – Это имя было ей незнакомо. – Новый священник?

Бабушка кивнула, а затем, вытянув руку, проворно ударила ее своей палкой по голени, но это было не наказание, она просто указывала направление.

– Идем в зал. Нам необходимо поговорить.

Нам?

Никогда еще их поместье не казалось Элфрун таким заброшенным и угрюмым. Радмер увез с собой большую часть его великолепия. Здесь были те же люди, но мысли ее занимало отсутствие, а не присутствие.

– Садись, Элфрун. – Абархильд указала палкой, куда ей сесть.

– Что, в кресло? – Она была обескуражена, так как очень хорошо помнила, что ей запрещали садиться в него, а когда она была ребенком, не давали на него взбираться.

Толстая подушка с решетчатой вышивкой красными и желтыми нитками уехала в Рим, но даже в отсутствие отца это большое кресло из вяза с высокой спинкой и точеными декоративными насадками оставалось воплощением и его самого, и его власти.

Но дальше последовало:

– Нет, нет, глупая девчонка, не туда. Садись здесь, на скамеечку для ног.

Бабушка, хромая, двинулась вперед, и тут же кто-то, находившийся до этого в тени, выскочил вперед, предлагая ей руку, чтобы помочь, но бабушка отстранила его. Это был Хирел, их пастух, – Элфрун разглядела его, когда глаза привыкли к полумраку. Его вообще было трудно с кем-то спутать. Он был такой большой, самый большой в Донмуте, по крайней мере.

Он был хорошим пастухом, но Элфрун всегда чувствовала себя рядом с ним как-то неловко. Он был таким неуклюжим, двигался неторопливо, речь его была тягучей; под ногтями у него всегда была черная грязь, а руки все были в ржаво-рыжих пятнах. Впрочем, она хорошо знала, что пятна эти, похожие на засохшую кровь, были от охры, которой метили стадо, и от овечьего жира. Его ценили за то, что он хорошо управлялся с овцами, а теперь, когда он в середине прошлого лета неожиданно вынес бочонок во время игры, зауважали еще больше.

Стараясь скрыть свою растерянность, она подошла и села на скамеечку. Теперь она заметила, что Луда тоже был здесь, и у нее все внутри сжалось. Ее отец не раз говорил ей, что у Луды есть все качества, чтобы быть хорошим стюардом. «Он строго следит за моим добром. Ничего не тратит впустую. Честный и все запоминающий ангел». Должно быть, подозрительность была свидетельством его честного отношения к делу. Но в памяти ее отложилось слишком много воспоминаний о том, как он отчитывал ее за то, что она сделала, или за то, что сделать не смогла. Поэтому в его присутствии кожа на затылке и на спине у нее сама собой начинала зудеть и подергиваться, как у лошади, по шкуре которой ползает овод.

– Ты хочешь быть леди Донмута, – сухим тоном произнесла бабушка.

Это для Элфрун было совершенно неожиданно.

– Да, но…

– Вот ключи. – Своими узловатыми пальцами Абархильд сняла с пояса бронзовое кольцо со связкой ключей. – Давай, девочка. – Ключи мелодично звякнули. – Возьми их.

– Но отец сказал…

– Я устала, Элфрун. И мне до смерти надоело спорить по поводу этого. Если я тебе понадоблюсь, я буду в монастыре.

Элфрун растерялась и не знала, что сказать. Она уставилась на связку ключей – ларец с деньгами, сундук со специями, кладовая.

– Бери их. – Абархильд встряхнула ключи. – Твой отец ничего не понимает. В твоем возрасте на мне уже три года было все хозяйство, и я успела похоронить двух младенцев. – Абархильд искоса взглянула на стоявших сбоку мужчин. – Amur Deo. Расти. Здесь не о чем спорить.

Элфрун чувствовала себя так, будто ее ударили под дых. Но она не могла бросить вызов Абархильд, тем более на глазах у пастуха и стюарда, которые неотрывно смотрели на них. Да и хотела ли она это сделать? Мысли тарахтели в ее голове, словно сухой горох в горшке. Отец спланировал все иначе. Но отец уехал.

Впервые она начала осознавать, что для нее значит его отсутствие. Как он разгневается, когда вернется. Но, опять же, это был ее шанс.

Словно видя себя со стороны и до сих пор не веря в происходящее, она протянула руку и взяла связку ключей у бабушки. Ключи позвякивали друг о друга, когда она крепила кольцо к своему поясу.

Луда, потирая руки, сделал шаг вперед:

– Теперь нам, пастуху и мне, нужно услышать ваше слово. – После паузы он добавил: – Леди.

Луда обращается к ней уважительно? Ей по-прежнему было тяжело дышать, по телу от возбуждения пробегала нервная дрожь. Но ей нужно было соответствовать.

– Вы что-то не поделили? – Она пыталась подбирать правильные слова. Из-за чего могли схлестнуться эти двое? – Это как-то связано с окотом овец? Или со шкурами ягнят, с пергаментом? – Ей показалось или Хирел действительно дернулся при этих словах?