Кукловод - Сергей Шхиян Страница 29

— Да? А почему ты меня все время целуешь? Тебе приятно?

Я немного смутился и отпустил княжну.

— Вообще-то, да. Это, наверное, так же сладко как летать. А ты что, сама не знаешь? Как же твой юнкер? Как его там?

Княжна вопрос проигнорировала, даже досадливо поморщилась, вместо ответа пожаловалась:

— Зря я не взяла с собой Дашу, я без нее осталась как без рук.

— Зачем она тебе, пол подметать?

— Почему только пол, мне нужно голову помыть. И вообще, я уже второй день не обновляла туалета. Интересно, как простые девушки обходятся без камеристок и горничных?

— Привыкают, — серьезно ответил я. — А если ты хочешь помыться, то я тебе помогу.

— Правда! — обрадовалась она, но тут же недоверчиво, спросила. — А разве ты умеешь?

— Девушек мыть? — удивился я. — Конечно, умею, это мое хобби.

— Что твое? — не поняла она незнакомое слово.

— Развлечение. Когда у меня есть возможность, я всегда девушкам головы мою, или компостирую, — объяснил я. — Только нам для этого нужно сначала натопить из снега воду. Таз у нас есть, так что мы с тобой очень даже душевно помоемся.

— Вот хорошо, а то, я больше всего боялась, что здесь негде будет мыться. Когда мы сюда пришли, я даже плакала.

— Ну, с этим мы как-нибудь справимся.

— Ты серьезно говоришь или опять шутишь? — спросила Маша, наблюдая, как у меня разъезжаются в улыбке губы. — Ты надо мной смеешься! Не пойму, что я сказала смешного?

— Смеюсь я не над тобой, а над собой. До сих пор не могу понять, чего боятся или хотят женщины, — чистосердечно признался я. — Кто бы мог подумать, что ты боялась показаться ведьмой и не помыть голову. Мне казалось, что ты испугалась чего-то другого.

— Нет, — рассеяно ответила она, — конечно, без маменьки мне иногда страшно, только что же поделаешь!

— Ты днем выспалась? Можно помыться сейчас или утром.

— Лучше сейчас, — сказала ока, отводя взгляд.

Само собой, от предвкушения предстоящего «мероприятия», я засуетился:

— Конечно, какие вопросы! Это и лучше, ночью печной дым никто не заметит, да и нужно пользоваться моментом. Мало ли что случится завтра!

Как же мы порой бываем убедительны!

— Вот будет славно! А долго ждать воду?

— Постараюсь как можно быстрее, но все зависит не от меня, а от печки.

— Почему? — наивно спросила она.

— Долго придется топить снег, у тебя ведь волосы длинные и густые, значит, нам понадобится много воды.

Не теряя драгоценного времени, я присел перед печуркой и начал разгребать золу. Горячих угольев в ней еще было много, осталось только положить растопку и набить печку дровами. Как только разгорелись поленья, я принес с улицы таз, набитый снегом и поставил его топиться на огонь. Маша внимательно наблюдала за моими нехитрыми действиями, и как только я освободился и сел с ней рядом, спросила:

— А то, что ты мужчина это ничего? Ты ничего такого не подумаешь?

Вопрос был неконкретный, ответить на него было нечего, и я просто отговорился:

— Конечно, это плохо, но за неимением лучшего, придется тебе меня потерпеть. Нет, если ты стесняешься, я не навязываюсь…

— Нет, что же делать, но мне как-то неловко тебя затруднять, вот если бы ты был девушкой…

Девушкой я, увы, не мог стать даже при самом сильном желании, потому попытался успокоить княжну роялистским аргументом:

— Ты, наверное, читала, что доверенные кавалеры присутствуют при туалете европейских королев, — коварно заявил я, не уточняя, что в самом туалете они, эти кавалеры, как правило, участия все-таки не принимают.

Впрочем, никакого особого коварства в том, что я говорил, не было. Мне казалось, что между нами началась обычная игра в скромность и соблазнение. И мы оба прекрасно понимаем, что на самом деле между нами происходит.

Пока мы беседовали на морально-этические темы, первая порция снега растопилась, я слил воду в кастрюлю и принес новую. В избушке становилось жарко и, оказалось, вполне уместно снять лишнюю верхнюю одежду. Маша, наконец, сбросила свой плащ, и под ним у нее оказалось «скромное домашнее платье», на которое ушло, я думаю, метров двадцать-тридцать шелковой материи и парчи, не считая кружева и отделки.

— Сразу видно, ты хорошо подготовилась в дорогу, — не удержался я от насмешливого замечания.

Маша, иронии не поняла и согласно кивнула. Выглядела она в обертке из кружева, фестончиков и рюшек очень соблазнительно, только я не представлял, как с нее все это снимать.

— Вода уже готова? — спросила княжна, наблюдая, как в тазу тает снег.

— Почти, можно начинать раздеваться, — ответил я, предположив, что пока мне удастся снять с нее платье, уйдет часа два и вода вполне успеет согреться.

— Как это раздеваться? — удивилась она. — Зачем?

— Что значит, зачем? — в свою очередь, удивился я. — Ты что, собираешься мыться одетой?

— Ну, не голой же, — ответила она, ввергнув меня в небольшой ступор.

— Тогда тебе действительно стоило взять с собой камеристку и десяток сенных девушек, — сказал я, когда прошло неприятное удивление. — Я с такой сложной задачей не справлюсь.

— Но ты же сказал, что умеешь мыть голову?

— Умею, но не у одетых дам. Здесь для этого нет никаких условий. Представь, во что превратится твое платье и где ты его, потом, будешь сушить?

Теперь мне показалось, что все, что я думал о наших новых отношениях, не более чем мое живое воображение. Мы оба все это время говорили о разных вещах и не понимали друг друга.

— Но я не могу раздеться при тебе, — твердо сказала княжна. — Это просто невозможно!

Облом, кажется, у меня получался полный. Я не учел, что Мария Урусова принадлежит к новому поколению русских женщин, формировавшихся при мужском правлении страной, и былые вольности дам, времен череды императриц и матушки Екатерины, уже позади.

— Ну и не раздевайся, никто тебя не заставляет. Помоешься как-нибудь в другой раз. Я тебе Сандунов предложить не могу, — сказал я, за спокойным тоном, скрывая понятное разочарование.

Маша последние слова не поняла, но смысл уловила правильно и сердито отвернулась.

Я слил из таза талую воду и пошел за следующей порцией снега. Когда вернулся, она спросила:

— А зачем тебе вода, если я не стану мыться?

— Мне самому, я не такой щепетильный, как ты, и меня нагота не путает. Если тебе неприятно, ты можешь отвернуться и на меня не смотреть.

— Почему ты со мной так разговариваешь? — обиженно, спросила княжна.

— Как так? — уточнил я.