Крылья Киприды - Сергей Крупняков Страница 27

Страшно подумать, что может случиться с нашим мальчиком. Я тоже знаю — это будет мальчик. С богами не спорят, все же, спаси его, любовь моя. И дай мне знать, как помочь тебе. Я сейчас мысленно закрываю глаза и вижу голубоватые горы, и весенний ветер заносит ко мне аромат того луга на Доросе, где шли мы с тобой. И все это я ношу в себе: и тебя и нашего еще не родившегося Лагорина. Пусть будет у него это гордое имя.

Прощаюсь и молю: спаси его и этим ты спасешь нас».

Он свернул письмо в плотную трубочку и завернул в холстину. За окном занималось весеннее утро. Но не предвещало оно ни радости, ни спокойствия.

* * *

Проснулся Сириск от сдержанного шума в передней — заскрипела дверь, и что-то рухнуло на пол.

— Кто это? — услышал он голос матери.

— О, боги! Да это же Тимон! Весь в крови. — Это был голос отца.

Сириск распахнул дверь и увидел лежащего на полу Тимона. Как только Сириск вошел, он приподнялся и с надеждой устремил взгляд в глаза Сириска.

— Спаси, друг, — прошептал он и упал.

Не сговариваясь, Сириск и Гераклид перенесли юношу в подвал. Там быстро устроили ему лежанку. Мать и Килико принесли воду и чистый хитон.

— Перевяжите его, — сказал Гераклид. — А мы должны подумать — как спасти его.

Семейный совет был недолог.

— Если его найдут у нас — погибнет и Сириск и Гераклид, — тихо сказала мать.

— Твоя жизнь на волоске, отец, — Сириск кратко рассказал о беседе с Евфроном. — Спасение в одном — если я соглашусь быть послом у Амаги, и тем самым как бы стану сторонником Евфрона. А значит, предам демократию…

— И тогда будешь проклят народом, — добавил отец. — Что ж, спасение в одном — мне надо скрыться.

— Это не выход, — неожиданно в разговор вступил Диаф.

— Как же спастись? — мать с надеждой взглянула на Диафа.

— Я много думал за эти годы — как жить. И вот что я думаю: надо быть хитрым. И гибким. Выход есть.

— Какой? — все с надеждой посмотрели на Диафа.

— Сириск должен согласиться стать послом. Это и в интересах херсонеситов. А Гераклид — да простит мне хозяин этого дома дерзость, — пусть скажется больным. В суматохе о нем забудут — больной не опасен для тирана. А там, глядишь, что-то и переменится. Или сбросим тирана — таков наш замысел, или война — тогда все пойдем на стены. А там — как решат боги…

На этом и порешили. Еще не успели встать из-за стола, как в столовую вошла Кария.

— Какой-то человек спрашивает Сириска.

— Ах! Это тот, что принес тебе письмо.

— Мама, приготовьте ему поесть в дорогу. — Сириск сказал это и вышел во внутренний дворик. Перед ним стоял человек лет тридцати, в кожаных штанах, в такой же куртке. И всем обликом он напоминал охотника.

— Входи, человек, гостем…

Сириск не договорил.

— Нет, господин, — голос его был тих и странен. — Мне нужен лишь твой ответ и как можно скорее…

Ни слова больше не говоря. Сириск передал ему свиток.

— Как же ты пробрался в город?

— Я принес тушу муфлона на рынок. Этот пропуск лучше других.

— Верно, — улыбнулся Сириск.

— Пусть боги хранят тебя, — мать подала человеку узелок с едой.

Он с благодарностью принял и ушел, не сказав больше ни слова.

С улицы уже доносился шум. Люди шли на народное собрание. Сириск, наскоро съев несколько сушеных смокв, оделся в свежий хитон и тоже отправился на площадь к театру. Отца уложили в постель. Он и впрямь весь исхудал и явно нуждался в отдыхе.

Серая дымка заполнила не по-весеннему хмурую площадь. Солнца не было видно. Все ждали Евфрона.