Ученик архитектора - Элиф Шафак Страница 25

За матерью, в отдалении от свиты, почтительно державшейся на расстоянии семи шагов, следовала Михримах Султан. Лицо ее было наполовину прикрыто прозрачным шарфом, а в глазах, поблескивающих, словно камешки на дне прозрачного ручья, плясали веселые искорки. Встретив восхищенный взгляд Джахана, девушка слегка улыбнулась, обнажив щербинку между передними зубами, придающую ее улыбке особое обаяние и шаловливость.

Джахан несколько раз открыл и закрыл рот, борясь с желанием заговорить с дочерью султана. Он невольно сделал шаг в ее направлении, но тут евнух отвесил ему затрещину и прошипел:

– На колени! Что ты себе позволяешь, олух!

Испуганный погонщик исполнил приказ так поспешно, что колени его громко стукнули о камни, которыми был вымощен двор. Кое-кто из присутствующих засмеялся, и бедняга покраснел до ушей.

Хюррем, не удостоив Джахана взглядом, прошла мимо. Подол ее платья едва не коснулся склоненной головы мальчика.

– Кто ухаживает за этим зверем? – спросила она.

– Я, всесветлая госпожа, – ответил Джахан.

– Как его зовут?

– Чота, всесветлая госпожа.

– Что он умеет?

Вопрос привел Джахана в замешательство, и после секундного размышления мальчик ответил несколько невпопад:

– Слон – благородное животное.

Он хотел объяснить султанше, что слоны отличаются не только гигантскими размерами, но и великодушием. В отличие от всех прочих зверей, они понимают, что такое смерть. У слонов есть особые ритуалы, с помощью которых они приветствуют появление на свет новорожденных и оплакивают ушедших. Львы свирепы, тигры величественны, обезьяны сообразительны, павлины красивы, но лишь слон сочетает в себе все упомянутые качества.

Однако у погонщика не было ни времени, ни возможности выразить все это словами.

– Покажи нам какие-нибудь трюки! – приказала султанша.

– Трюки? – растерянно переспросил Джахан. – Но Чота не обучен никаким трюкам.

Поднять голову он не осмеливался, так что выражения лица Хюррем видеть не мог. Все, что мальчик видел, – ее ноги в шелковых туфлях. Ноги эти сделали несколько шагов. Султанша подошла к слону и велела служанкам принести прут. Приказ был незамедлительно исполнен. Джахан боялся, что гостья ударит Чоту, но она лишь взмахнула прутом в воздухе и спросила:

– Может слон поймать это?

Прежде чем мальчик успел ответить, Хюррем бросила прут, который, описав в воздухе полукруг, упал у задних ног слона. Тот взмахнул хоботом, словно отгоняя невидимую муху, и снова замер, не понимая, чего от него хотят.

Султанша презрительно рассмеялась. В этот момент Джахан увидел слона ее глазами. Неуклюжая громадина, которая слишком много ест, слишком много пьет и ровным счетом ничего не умеет.

– Неужели этот зверь ни на что не способен?

Слова Хюррем прозвучали скорее как утверждение, а не как вопрос.

– Всесветлая госпожа, это боевой слон. И все его предки тоже были боевыми слонами. Чота еще совсем молод, но уже доказал свою храбрость на поле битвы.

Султанша с удивлением посмотрела на мальчишку, совершенно не сведущего в дворцовых обычаях.

– Говоришь, это слон-воин?

– Да… именно так, всесветлая госпожа, Чота – слон-воин.

Едва только слова эти сорвались с губ Джахана, как он уже пожалел о своей лжи.

– О, значит, тебе крупно повезло, – усмехнулась султанша. – Вскоре начнется война.

Супруга Сулеймана повернулась к главному белому евнуху:

– Этот слон будет сражаться вместе с нашей доблестной армией. Проследи за тем, чтобы про него не забыли.

И, сказав это, она повернулась и двинулась прочь, а вся свита послушно потянулась следом. Гвоздика Камиль-ага, смерив ледяным взглядом сначала слона, потом погонщика, тоже ушел. Но не все спутники султанши покинули зверинец. Две женщины, стоявшие поодаль, не сводили глаз с Джахана: Михримах и ее няня.

– Ты огорчил мою досточтимую мать, – заметила Михримах. – Никому не дозволяется огорчать супругу султана.

– Я не хотел, – ответил Джахан, едва сдерживая слезы.

– А почему ты сам так расстроился?

– На самом деле этот слон и понятия не имеет, что значит сражаться, милостивая госпожа.

– Значит, ты обманул мою досточтимую мать? – спросила девушка с притворным ужасом. – Посмотри на меня, погонщик.

Джахан на мгновение вскинул голову, взглянул в лицо Михримах – нежное овальное личико, которое она унаследовала от матери, – и вновь смущенно опустил взгляд. Но в то мгновение, когда глаза его встретились с глазами дочери султана, он успел разглядеть в них шаловливые искорки.

– Ты глупее, чем я думала, – изрекла Михримах. – Скажи, погонщик, ты бывал когда-нибудь на войне?

Джахан покачал головой. С дерева донеслось карканье вороны – пронзительный, резкий крик, который прозвучал как предостережение.

– Я тоже ни разу не была, – призналась Михримах. – Но я очень много путешествовала, честное слово. Больше, чем моя досточтимая матушка. Даже больше, чем мои благородные братья. Мой милостивый отец так меня любит, что берет с собой в дальние страны. Только одну меня из всех своих детей. Правда, – тут в голосе ее послышались нотки печали, – в последнее время мы перестали путешествовать вместе. Отец говорит, что я уже не ребенок и меня надо скрывать от чужих взглядов. А вот братья мои свободны, как перелетные птицы. Счастливые! Ты не представляешь, как бы я хотела родиться мальчиком!

Джахан, изумленный словами дочери султана, по-прежнему не осмеливался поднять голову. Но его почтительность, похоже, была ей не по душе.

– А некоторым мальчикам не худо было бы родиться девочками, – насмешливо бросила Михримах. – Взять хотя бы тебя. Ты готов зареветь от страха при одной мысли, что тебя отправят на войну, а я бы все отдала, лишь бы сражаться на поле битвы рядом с отцом. Эх, вот бы здорово нам с тобой поменяться местами, хотя бы на время!

* * *

Вечером, набравшись смелости, Джахан отправился к главному белому евнуху. Он объяснил ему, что Чота еще очень молодой слон и не готов сражаться. Говорил он торопливо и сбивчиво, множество раз повторяя одно и то же. Джахан не боялся, что Гвоздика Камиль-ага не поймет его. Он чувствовал: стоит ему смолкнуть, и из глаз хлынут слезы.

– Ты говоришь, он еще не готов? – переспросил евнух. – А какая подготовка ему требуется? Он же боевой слон, верно? Или индийский шах обманул нас?

– О, конечно же нет. Чота – настоящий боевой слон, как и все его предки. И все же ему надо пройти выучку. Сейчас он слишком легко пугается.

– И чего же он боится?

– Тигров, – судорожно сглотнув, сказал Джахан. – Я заметил, Чота начинает беспокоиться всякий раз, когда до него долетает рев тигра.