Красный Корсар - Джеймс Фенимор Купер Страница 21

Каюта, в которой очутился наш авантюрист, четко обрисовывала характер того, кто занимал ее. По форме и размерам она нисколько не отличалась от обычных кают, но ее обстановка представляла странную смесь роскоши и воинственности. Серебряная висячая массивная лампа, несмотря на некоторую реконструкцию, направленную на то, чтобы приспособить ее к новому назначению, своей формой и отделкой выдавала свою прежнюю роль – освещать место неприкосновенное и священное. Два больших канделябра из того же металла, бывшие ранее, очевидно, церковной утварью, стояли на столе красного дерева, покрытого лаком, с инкрустированными ножками. Видимо, и стол первоначально предназначался не для корабля. Покрытый бархатом диван и канапе, обитое голубым шелком, показывали, что сама Азия принесла дань богатому обладателю этого помещения. Кроме этой мебели, там были зеркала, серебряная утварь, занавеси, ковры – все самого различного стиля. Похоже, все эти предметы подбирались не для их прямого назначения, а только из-за их великолепия.

Среди этой роскоши и богатств бросались в глаза грозные орудия войны. В каюте находились четыре пушки. Хотя они были поставлены очень близко от предметов роскоши, но нетрудно было заметить, что расположение их позволяло воспользоваться ими в любой момент, что довольно пяти минут, чтобы расчистить место и превратить их в грозную батарею. Пистолеты, сабли, полупики, топоры – словом, всевозможное оружие моряков было размещено в комнате так, что одновременно и служило воинственным украшением, и находилось под рукой.

Общий вид обстановки говорил о том, что эту каюту считали цитаделью корабля. В ней имелся люк, который вел в помещение младших офицеров и в крюйт-камеру ^[10]. Уайлдер никогда не встречал подобного расположения корабельных помещений.

Незнакомец был в том же костюме, в каком мы представили его читателю. При входе Уайлдера он поднялся с места. Лицо его выражало удовлетворение и скрытую иронию. Несколько мгновений и тот, и другой молчали; мнимый юрист первый прервал молчание.

– Какое счастливое обстоятельство подтолкнуло вас оказать этому кораблю честь своим посещением? – спросил он.

– Я думаю, что ответил на приглашение его капитана! – сказал Уайлдер так же уверенно, как и его собеседник.

– Вы видели патент, давая ему это звание? Говорят, что на море ни один крейсер не может плавать без патента.

– А как к этому относятся в университетах?

– Кажется, я могу позабыть об адвокатской мантии и взять в руки свайку! – улыбнулся хозяин каюты. – У нас с вами – вы употребляете слово «профессия» – есть то, что позволяет узнать друг друга. Да, мистер Уайлдер, – он сел и пригласил сесть гостя, – я, как и вы, всю жизнь был моряком и теперь командую этим судном.

– Значит, согласитесь, я пришел не без приглашения.

– Согласен. Мой корабль вам понравился. Я же заверяю вас, что произвели на меня впечатление, заставившее пожалеть, что мы так поздно познакомились. Вы хотите поступить на службу?

– Да. Стыдно сейчас бездельничать, время неспокойное.

– Прекрасно. В нашем странном мире одни считают себя в опасности, если опираются на что-то менее основательное, чем земля. Другие связывают свою судьбу только с морем. Одни просят милостей у Бога, другие сами берут блага. Вы, конечно, прежде чем искать здесь место, сочли благоразумным собрать сведения о нашем корабле?

– В Ньюпорте говорят, что это невольничье судно.

– Это говорят в Ньюпорте! Они никогда не ошибаются, эти добрые люди! Если когда-нибудь существовало на земле колдовство, то первым из нечестивой банды был городской трактирщик, вторым – деревенский доктор, а третьим – деревенский священник. Что касается четвертого места, то поспорить о нем могли бы портной и цирюльник… Родерик!

Капитан сопровождал это восклицание, которым так бесцеремонно прервал себя, легким ударом в висевший у него под рукой китайский гонг. На шканцах ^[11] имелись две офицерские каюты. Дверь одной из них открылась, и на пороге появился резвый и ловкий мальчик.

– Лодка вернулась?

Последовал утвердительный ответ.

– С успехом?

– Генерал у себя, сударь, и может вам ответить лучше меня.

– Ну, пусть генерал придет дать мне отчет о своей кампании.

Любопытство Уайлдера было возбуждено до такой степени, что он затаил дыхание, чтобы не потревожить внезапной задумчивости, овладевшей его собеседником. Молчание могло бы продолжаться очень долго, если бы его не прервал приход третьего человека.

Прямое, словно неподвижное тело медленно показалось из узкого люка, подобно призраку на сцене театра. Высунувшись до пояса, человек остановился и повернул к капитану лицо, выражавшее почтение.

– По вашему приказанию явился, – произнес глухой голос из почти не шевелившихся губ.

Уайлдер вздрогнул при этом неожиданном видении. Это был человек лет пятидесяти, время скорее закалило его черты, чем изменило, на красном лице его проступали тонкие жилки. Голова оплешивела, и только около ушей была взбита масса седоватых напомаженных волос. Эта голова помещалась на длинной темной шее, плечи, руки и грудь свидетельствовали о высоком росте, и все это было покрыто каким-то меховым плащом причудливой формы, вроде маскарадного домино. Капитан, услышав голос, поднял голову и воскликнул:

– Генерал, вы уже на своем посту? Нашли землю?

– Да.

– И место? И того человека?

– И то, и другое.

– И что вы сделали?

– Выполнил приказ.

– Отлично. Вы истинное сокровище, генерал, и я всегда это помню. Жаловался негодяй?

– Ему заткнули рот.

– Все чудесно, генерал; вы заслуживаете, как всегда, моего одобрения.

– Тогда вознаградите меня.

– Чем же? Вы уже достигли самого высокого ранга, какой я мог вам дать.

– Ба! Мои люди не в лучшем положении, чем ополченцы. Им не хватает одежды.

– Они будут иметь ее. Гвардия его величества будет одета не лучше. Генерал, желаю вам доброй ночи.

Фигура исчезла, как и появилась, так же внезапно, неожиданно, можно сказать, как призрак.

– Мой друг, – произнес капитан несколько высокомерно и тоном, показывающим, что он снисходит до объяснения, – командует здесь теми, кого на регулярных судах называют «морской пехотой». Начав младшим офицером, он заслужил нынешнюю высокую должность. Вы могли заметить, что от него сильно пахнет казармой?