Богатырская дружина Мономаха. Русь в огне! - Вадим Николаев Страница 20

Предсказание Мономаха о нарушении клятвы сбылось быстрее, чем мог подумать сам князь.

Давыд Игоревич, опасаясь, что своими активными действиями по развалу Руси он нажил себе в великом князе врага, поспешил к тому в Киев. Принят он был весьма холодно, и тогда новоиспеченный владимирский князь понял, что доверие великого князя нужно завоевывать.

– Кто убил твоего брата Ярополка? – спросил он.

Брат Святополка Ярополк, при подавлении киевского восстания 1068 года казнивший (будто бы без ведома отца Изяслава) семьдесят человек, а многих ослепивший, был убит еще при жизни Всеволода.

– Как говорят, Нерадец, – ответил великий князь.

– Да, но кто направлял руку Нерадца?

– Кто же?

– Василько Ростиславич, князь теребовльский.

«Правда это или ложь?» – думал Святополк, в душе которого проснулась жалость к брату.

– Если ты правду говоришь, Бог тебе свидетель; если же от зависти говоришь, Бог тебе судья, – вымолвил он наконец.

– Правду говорю, истинную правду, – перекрестился князь Давыд. – Только не вся это правда. Или ты не видел в Любече, как Мономах и сынок его затворялись вместе с Васильком? Замышляют они против тебя. Мономах хочет захватить Киев, а Васильку за поддержку обещает мой Владимир. И если не схватим мы Василька, ни тебе не княжить в Киеве, ни мне во Владимире.

Эти слова окончательно разрушили сомнения Святополка. Потеряв Русскую землю, он панически боялся утратить последнее – Киев.

Четвертого ноября Василько, дорога которого лежала через стольный град, въехал в Киев. Он поставил обоз на Рудице и пошел поклониться в монастырь святого Михаила, где и отужинал. Вечером он вернулся в свой обоз.

Утром пятого ноября к нему прислал слугу Святополк, приглашая на свои именины (христианское имя великого князя было Михаил). Василько отказался, заявив: «Как бы не случилось дома войны с половцами». Посылал к нему и Давыд Игоревич, говоря: «Не уходи, не ослушайся брата старшего, ибо великий князь – старший брат нам всем». Но Василько снова отказался. И половцы тревожили его не на шутку, и пировать у Святополка не было ни малейшего желания.

– Не видишь разве? – сказал Давыд Святополку, играя на самых чувствительных струнах. – Почуял уже он волю. Когда же уйдет в свои земли, сам увидишь, как займет твои города – Туров, Пинск и все другие. Тогда помянешь меня.

– Что же мне делать? – спросил растерянный Святополк. Столько напастей свалилось на него за последние два года – гибель (в этом уже не приходилось сомневаться) Марджаны, Любечский съезд, и вот теперь еще этот заговор.

– Призови его ныне, – решительно сказал Давыд, – и отдай мне.

Святополк снова послал к Васильку, передав на этот раз: «Если ты не можешь остаться до именин моих, приходи сейчас, поприветствуй меня, и посидим вместе с Давыдом Игоревичем». Отказываться было просто неудобно, и Василько решил ехать, не подозревая обмана.

Когда он уже сел на коня, его отрок сказал:

– Не езди, княже.

– Почему это? – спросил Василько.

– Чую я, что хотят тебя схватить.

– Как могут меня схватить? – рассмеялся Василько. – Ведь только что целовали крест, говоря: если кто на кого пойдет, то на того будет крест и все мы. – Однако же он перекрестился и произнес:

– Да будет воля Господня.

Василько с малой дружиной приехал на княжеский двор; Святополк вышел ему навстречу и провел в избу. Вскоре пришел Давыд, и они втроем сели за стол.

Святополк вновь начал уговаривать Василька остаться на праздник.

– Не могу, князь, – отвечал Василько. – Я уже и обозу своему велел идти вперед.

Давыд молчал.

– Ну так позавтракай хоть, брат, – предложил Святополк.

– Позавтракать можно, – согласился Василько.

– Я пойду распоряжусь, а вы посидите, – сказал Святополк и вышел из избы.

Василька почему-то не удивило, что великий князь самолично идет распоряжаться о завтраке, а не посылает кого-то. Он увидел в этом одно только гостеприимство. «А неплохой он, в сущности, человек, – подумал Василько, – жаль, слабовольный слишком».

Давыд по-прежнему молчал. Его вдруг охватил ужас перед тем, что он задумал совершить. Василько заговорил с ним, но Давыд словно онемел.

Наконец тот собрался с духом и спросил кого-то из челяди:

– Где князь?

– Стоит в сенях, – ответили ему, как было условлено.

– Я схожу за ним, – сказал Давыд, вставая, – а ты, брат, посиди.

С этими словами он вышел из избы.

Слуги заперли дверь, набросились на Василька и оковали его двойными оковами.

– Смерды, клятвопреступники! – кричал Василько, обращаясь, разумеется, не к челяди. – Ведь вы же крест целовали, крест!