Черный Оборотень и другие ужасные истории - Ольга Дзюба Страница 20

Я заглянул ему через плечо и увидел, что он ляпнул в примере ошибку в самом начале, поэтому у него ничего и не получается. Толкнул его ногой и показал пальцем, где он ошибся. Сережка мрачно посмотрел на пример, потом просиял – понял. Улыбнулся мне и углубился в решение. Я откинулся на спинку стула и посмотрел в окно. Солнце уже светило ярко. Ветер качал ветки тополя. Казалось, что начинается весна – так сыро и мокро за окном. Хотя еще только середина февраля.

Мысли незаметно перетекли к моим проблемам. Так, значит, я неродной в семье. Приемный. Хотя родители меня не бьют и не обижают, как иногда показывают в разных фильмах. И я их люблю. В самом деле, такой мамы, как у меня, нигде не найти. И папа всегда со мной так серьезно разговаривает обо всем на свете. Я не хочу ничего менять, мне не нужны никакие другие мама и папа. Но я должен знать, кто были мои настоящие родители и что с ними случилось! Я имею на это право.

Тень наползла на тетрадь. Я вздрогнул и обернулся к окну. Но это было просто облако. Зимняя тучка. Я разозлился. Это что, я так всю жизнь буду дрожать? И что надо от меня этой Тени? Нужно как можно скорее про все это узнать. У Вити или Виолы можно будет спросить только ночью.

Стоп!

Что там сказал Витя?

Что двое из Стаи, причем Волк и Волчица, погибли много лет назад. Когда Витя был совсем маленьким. То есть когда я тоже был совсем маленьким.

У меня перехватило дыхание. Неужели…

Тут прозвенел звонок, все зашумели, стали двигать стулья, и я тоже стал собираться. Но мысль, которая так внезапно пришла ко мне, не собиралась уходить. С ней я и отправился на английский.

В течение дня я постоянно возвращался к своей догадке и к концу уроков убедил себя, что эти два Волка и были моими родителями. Или хотя бы один из них. Ну, если подумать хорошенько, ведь похоже на правду? Кто-то из моих родителей обязательно должен быть волком! И моя мама говорила, что… А что она про них говорила?

Кажется, что это было убийство.

И что об этом писали во всех газетах.

Вот что мне надо – старые газеты!

– Ну что, пойдем? – подошел ко мне Сережка.

– А? – я посмотрел на него.

– Ты чего? – засмеялся он. – Проснись, уже все уходят.

– Да, – заторопился я. Действительно, надо торопиться.

Не знаю почему, но у меня было такое ощущение, что времени оставалось в обрез. Я затолкал учебники и тетрадки в рюкзак, подхватил его и почти бегом выкатился из класса.

На улице Сережка удивленно спросил:

– Куда ты? Твой дом в другой стороне.

– Я не домой, – на ходу бросил я. – Мне в библиотеку надо. В читальный зал.

– Я с тобой, – сказал Сережка и напомнил: – Ты мне хотел что-то важное рассказать.

– Да, очень важное. Только сначала мне надо в библиотеку.

Наша районная библиотека находится недалеко от школы, всего в двух остановках. Можно было бы проехать на трамвае, но у меня не было сил его дожидаться. Сережка еле за мной поспевал, хотя я изо всех сил старался не ускоряться.

У самых дверей я вдруг остановился. Что мне надо искать в библиотеке? Я толком не понимал.

Так, сколько мне лет? Двенадцать? Значит, нужны газеты двенадцатилетней давности. Любые: мама сказала, что об этом писали все кому не лень. А какие газеты выходили двенадцать лет назад? Кто знает?

Я вошел в библиотеку и немного растерялся. Куда теперь?

– Пошли, – двинулся Сережка по коридору. – Читальный зал направо.

– А ты откуда знаешь? – удивился я и шагнул следом.

Направо и правда оказался читальный зал. Много столов, совсем мало народа. За стойкой сидела девушка и что-то читала. Я нерешительно подошел к стойке и кашлянул. Девушка подняла голову:

– Чего тебе, мальчик? Это не детская библиотека.

– Я знаю, – замялся я, – но мне обязательно надо посмотреть старые газеты!

– Какие газеты?

– Любые. За 2010 год. Весь.

– Зачем тебе столько? – брови у девушки удивленно поползли вверх.

Я не знал, что сказать. Сережка покосился на меня и пришел на выручку:

– Нам учительница по истории дала задание: сделать реферат по основным событиям года, в котором мы родились. По газетам.

– Какую газету вам нужно? Специализированную? Тематическую? – поинтересовалась она.

Сережка пожал плечами и посмотрел на меня. Я сообразил:

– Лучше общегородскую.

– Ага, – кивнула девушка, подумала и ушла куда-то.

– Спасибо, – шепнул я Сережке.

Тут она вернулась с огромной пачкой «Московского комсомольца». Ничего себе, сколько газет всего за год выходит!

– Читательский билет есть? – спросила она.

– Нет… – упавшим голосом сказал я. Ну вот, значит, ничего не получится?

– Ладно, можете посидеть с газетами вон за тем столом, – разрешила девушка. – В виде исключения.

– Спасибо! – сказали мы хором и потащили пачку, прошитую металлическими планками. Так вот почему про старые газеты и журналы говорят «подшивка». Их на самом деле «подшивают».

Хорошо, что со мной был Сережка! Один я точно бы эту пачку уронил. А так мы доволокли газеты до стола, сняли куртки, положили их на соседние стулья и уселись сами. Сережка с интересом смотрел на меня. Ждал, что я буду делать.

А я не знал, с чего начать. Где в газете может быть статья о страшном убийстве? И когда оно произошло? Ну, до моего дня рождения нечего и смотреть, это понятно. А дальше – когда? Я решил начать со своего дня рождения. Чтобы наверняка. Отобрал газеты и стал внимательно просматривать все страницы подряд. Сережка сначала просто наблюдал за мной, а потом спросил, что именно я ищу.

– Должна быть статья про убийство мужа и жены. Остался грудной ребенок, – пояснил я, листая страницы.

– Зачем тебе? – удивился Сережка, но стал помогать.

Я не ответил.

Листать пришлось долго. Так долго, что я уже решил, что ничего не найду и что ночной разговор мне просто приснился в кошмарном сне. И тут…

– О, смотри, не это ищешь? – Сережка просматривал газеты с конца года, и где-то в ноябре, а точнее 20 ноября, нашел статью. Прямо в середине газеты. Я просто впился в эту статью!

Первое, что я увидел, – это фотографии. Константин и Лариса Семеновы. Они были очень молодые и очень красивые. Я смотрел на них и понимал: мне не приснился ночной разговор. Это мои родители. Точно. У отца такая же родинка у виска, как у меня. А у мамы – очень похожая ямочка на щеке. И улыбка. Я глядел на них и не мог оторваться. Сережка не очень внимательно смотрел на фотографии, зато он внимательно читал статью.