Черный Оборотень и другие ужасные истории - Ольга Дзюба Страница 19

Просто ноги туда не шли. Я не знал, что говорить, как себя вести. Для меня изменился весь мир, а они об этом не знали. И я боялся сказать им об этом, и боялся, что не смогу притворяться, как будто все по-прежнему. Я не умел врать маме.

– Женя, ну что же ты, иди скорей! – это она меня звала с кухни. Я встал, оделся и пошел умываться.

Плескался долго. Но в конце концов пришлось идти. У меня просто не было выбора. Если я не пойду завтракать, то мама забеспокоится и решит, что я заболел. Или поймет, что я все знаю, и опять будет плакать. У меня защипало в глазах, и я плеснул в лицо холодной воды. Потом решительно вышел из ванной и отправился на кухню.

– Мам, а можно чаю? Сладкого? – спросил я.

– Я тебе уже налила, садись, – мама подвинула мне чашку.

Я ел, а она смотрела на меня, когда думала, что я не вижу. А я все видел, и мне было неловко от этого. Поэтому быстро допил чай и встал:

– Мне сегодня надо чуть пораньше в школу. Ребята собираются решать, что к Восьмому марта девчонкам подарить.

– Так праздник еще не скоро! – удивилась мама.

– Ну, надо же заранее подумать. А то получится ерунда!

Так что я быстро собрался и вышел из дома. На улице остановился. В школу идти было слишком рано: еще только половина восьмого. И конечно, там меня никто не ждал – про Восьмое марта я на ходу придумал. Но и торчать около дома нельзя. Сейчас папа пойдет на работу, увидит меня и спросит, что я тут делаю.

Поэтому я медленно побрел по направлению к школе, пытаясь решить, куда же мне сейчас деться. И сообразил – к Сережке! Я повеселел и побежал к нему домой.

Сережка еще только завтракал. Он открыл мне дверь с набитым ртом и просто обалдел:

– Ы ео? – промычал он.

Я догадался, что это значит: «Ты чего?» И ответил:

– Дело есть.

– Ага, – кивнул Сережка, оглянулся на маму, которая выглянула из кухни, прожевал и сказал: – Я щас. Только тетрадки соберу.

Он кинулся в комнату и через минуту выскочил оттуда с рюкзаком, надевая куртку на ходу.

– Сережа, ты куда? – удивилась мама, но он уже открывал дверь.

– Нам в школу надо! – крикнул он ей, и мы помчались вниз по лестнице.

На улице Сережка поймал меня за рукав и потребовал:

– Давай выкладывай, в чем дело!

Я оглянулся по сторонам – народа не очень много, но все-таки люди есть. Кто на работу идет, кто еще куда. А мои новости не для чужих ушей. Надо найти такое место, где нас не могли бы подслушать.

И тут я сообразил: рядом со школой находился детский садик. С утра все тащили своих детей туда, малыши орали и упирались, а родители жутко торопились и сердились. Поэтому лучше места не найти. Никто на нас даже внимания обращать не будет.

Мы прошли через большие ворота на территорию садика, потом сразу направились к одной из террас и уселись на скамейку.

– Ну, – нетерпеливо сказал Сережка, посмотрев на часы. – Давай скорей, а то уже восемь, а первым уроком, между прочим, математика.

Да, опаздывать не стоило. И я выпалил:

– Я – Волк.

– А я – заяц! – ответил Сережка фразой из мультика «Ну, погоди!».

– Нет, я серьезно! Я – Волк, – упавшим голосом сказал я. Так и знал, что он не поверит!

Но он вдруг посмотрел на меня внимательно, потом отвернулся, почесал в затылке. Нахмурился, поджал под скамейку ноги, побарабанил по ней пальцами и снова повернулся ко мне. Он был очень серьезен.

– Если не шутишь, – предупредил он, – рассказывай.

– Я не шучу! – горячо воскликнул я. – Мне вообще не до шуток. Все началось…

И тут я осекся. Одно дело – моя тайна. Но получается, что, рассказывая о себе, я должен был упомянуть и про Витю. А я не знал, можно ли мне про него кому-нибудь говорить. Даже Сережке. Но как рассказать про себя, не упомянув о нем, я тоже не знал.

– Ну, чего замолчал? – нетерпеливо сказал Сережка. – Время-то идет.

Я не знал, что делать. Потом сказал:

– Ты прав, время идет. Давай после школы спокойно поговорим. Только ты никому ничего, ладно?

– А что я буду рассказывать? – изумился он. – Ты же ничего не сказал. И вообще, если сейчас нельзя говорить, то чего ты меня из дома вытащил? Я бы хоть доел спокойно.

– Ну, извини, – вздохнул я. – Понимаешь, утром не знал, куда деваться. А про время не подумал.

– Ладно, прощаю, – похлопал меня по плечу друг. – Пошли в школу. Но после уроков – к тебе!

Я кивнул и встал со скамейки. И вдруг…

Стены терраски качнулись, по крыше что-то загрохотало, и огромная черная тень легла на землю перед терраской. Сердце у меня екнуло и заколотилось. Я ахнул:

– Бежим! Скорей!!

– Что случилось? – Сережка еще только начал подниматься с места, когда раздался страшный лязг, как будто железом проскребли по железу.

– Да скорей же! – я схватил его за руку и выдернул с терраски.

Над головой раздался хлопающий звук, словно кто-то с силой встряхивает мокрые простыни. Сережка попытался оглянуться, но я тащил его вперед, не давая отстать. Ужас охватил меня. Я ничего не видел вокруг, ничего не понимал. Кроме одного – надо бежать!

От нас шарахались удивленные родители, которые вели детей в детский сад. Я хотел их остановить! Хотел крикнуть, чтобы они не шли туда, откуда до сих пор доносилось страшное хлопанье крыльев! И в то же время я почему-то знал, что им ничего не грозит. Не за них надо волноваться.

Мы мчались, как сумасшедшие, натыкаясь на кусты. Сережка наконец опомнился от потрясения, обогнал меня и уже сам потащил вперед. Он сильный. Он на карате третий год ходит. Мы влетели в школу самые первые. За нами никто не гнался.

Даже когда обалдевший от нашего вида охранник нас пропустил, мы еще долго не могли остановиться. Так и бежали до самой раздевалки. Потом рухнули на скамейки и попытались отдышаться.

– Ты чего рванул? – переводя дыхание, спросил Сережка. – Что там случилось?

– А ты не видел? – удивился я. – Там же Тень была!

– Какая тень?

– Тень! И крыша трещала!

– Мало ли что там трещало! Эти терраски давно ремонта просят.

Я уставился на него с недоумением. Неужели он ничего не заметил?! Сережка тоже смотрел на меня, ничего не понимая. Вот так мы и сидели до самой математики и, только когда прозвенел звонок, пошли в класс.

Как нарочно, математичка сегодня дала самостоятельную работу. Но может, это было и к лучшему – по крайней мере я отвлекся от утреннего происшествия хотя бы на один урок. Особенно с последней задачкой пришлось повозиться. Ну никак не получалась! Но в конце концов я и ее осилил. Вздохнул и оглянулся по сторонам: все еще сидели, согнувшись над столами. Сережка тоже.