Одиссей. Владычица Зари - Генри Райдер Хаггард Страница 14

Назавтра вечером я снова сидел у себя и чертил, и снова в дверь постучали, вошла закутанная в покрывало женщина и сбросила его. Это была Мериамун, бледная, мрачная. Я встал, но она знаком велела мне сесть.

– Значит, царевич… твой супруг… – пролепетал я.

– Реи, слуга мой, не будем говорить о царевиче, – сказала она. – Вчера я была не в себе от волнения, говорила с тобой, как безумная, забудь мои речи – я жена, счастливая женщина.

И она улыбнулась такой странной улыбкой, что я отшатнулся от нее.

– Сейчас расскажу, зачем я пришла к тебе. Мне приснился сон, он меня очень встревожил, а ты мудр и учен, и я прошу тебя растолковать его. Мне снился мужчина, и во сне я любила этого мужчину, как никогда еще не любила никого. Мое сердце билось только для него, моя душа принадлежала одному ему, я жила только ради него, и я знала, что буду любить его всегда. Фараон был мой супруг, но во сне я его не любила. Потом появилась женщина, она поднялась из моря и была прекраснее, чем я, ее красота была нежней и переменчивей утренней зари в горах, и эта женщина тоже любила богоподобного мужчину, и он любил ее. Мы с ней боролись за его любовь, стараясь покорить его красотой, остротой ума, волшебством. Побеждала то одна, то другая, но в конце концов победа досталась мне. Я взошла в облачении невесты на брачное ложе – и обняла холодный труп. Я проснулась, потом снова заснула и увидела себя совсем в другом одеянии, и говорила я на другом языке. Передо мной был мужчина, которого я любила, и та, другая женщина, ослепляющая своей красотой, но я была уже не я, хотя оставалась все той же Мериамун, которую ты видишь перед собой. Мы снова вступили с ней в борьбу – кто кого победит и кому отдаст свое сердце мужчина, и на этот раз победила она… Я снова заснула и увидела себя не в родном Кемете, а в какой-то другой стране – чужой, неведомой, и все же мне казалось, что когда-то давно я была в ней, жила там среди гробниц, на меня смотрели темные лица, талию мою обвивало То, о ком ты знаешь. Каменные стены гробниц, в которых мы жили, были покрыты надписями на мертвом языке – на языке той страны, откуда пришли наши праотцы. У нас у всех было другое обличье, и все же мы оставались прежними, и снова я и та женщина старались победить друг друга, и я уже одерживала верх, как вдруг на меня хлынуло огненное море, и я проснулась… Снова заснула, и видение замелькало за видением, я даже не помню всего, что видела, но только наше соперничество повторялось снова и снова, в разных странах, в разных жизнях, мы говорили на разных языках, и этому не было конца. Однако последнего поединка мне не было явлено, я так и не узнала, кто победил.

Я громко кричала во сне, моля милосердных богов прервать этот сон, я хотела понять, что все это означает. И вдруг мне показалось, что передо мной распахнулись врата Прошлого. И там, в этом прошлом, когда-то давно, в глубине тысячелетий я и этот мужчина из моего сна возникли из ничего, мы поглядели друг другу в глаза и полюбили друг друга любовью, которая никогда не кончается. Мы поклялись любить друг друга через времена, во всех мирах. Мы были тогда не смертные, а полубоги, красивее и сильнее самых красивых и самых сильных людей, и наше счастье было счастьем богов. И вдруг в наше счастье ворвался голос Того, кто тебе известен, Того, кого я, вопреки твоим увещеваниям, недавно потревожила. Поцелуй нашей любви разбудил То, что спит, огонь нашей любви согрел То, что сковано холодом смерти! Мы бросили вызов великим богам, потому что не поклонялись им, мы поклонялись друг другу, ведь мы считали, что мы боги и потому бессмертны. И боги разгневались и призвали нас к себе. С трепетом внимали мы их грозному голосу: «Вы, двое, живущие одной жизнью и слитые в единое целое, своими поцелуями вы разбудили То, что спит, огнем своей любви вы вдохнули тепло в То, что цепенеет в холоде смерти, вы забыли богов, даровавших вам жизнь, любовь и счастье, узнайте же наш приговор! Теперь вас будет не двое, а трое, и до конца времен вы будете стремиться к единению вдвоем. Прочь из этого священного места на землю, где муки и страдания, и хоть вы бессмертны, мы облекаем вас в земную оболочку смертных. Вы будете переходить из жизни в жизнь, жить, любить, ненавидеть и умирать, и в каждой жизни вам суждено пережить всё, что выпадает на долю смертных, и всё это забыть, и потом, в слепом забвении, вы, единое целое и два равных существа, будете терзать друг друга, подчиняясь закону земли, совершать преступления ради своей любви, нести бремя позора, погибать, возрождаться, побеждать, терпеть поражение – всегда втроем, как вам предопределено, и когда наконец по повелению Судьбы вечно повторяющийся круг замкнется, когда пелена спадет с ваших глаз и вы прозреете всю меру вашего неразумия и постигнете тайный смысл ваших страданий – вот тогда вас снова будет двое, и вы сольетесь в единое целое.

Мы дрожали, прижавшись друг к другу, а грозный голос продолжал:

– Вы, двое, слитые в единое целое! Пусть То, чьему голосу вы вняли, разделит вас и обовьет обоих! Отныне вас трое!

Моя грудь разрывалась от муки, казалось, я вот-вот потеряю сознание, а рядом с мужчиной, которого я любила, вдруг появилась женщина из моего сна – в сиянии своей несказанной красоты и со звездным камнем на груди. Нас было трое! А между ним и мной, обвившись, однако, вокруг него и вокруг меня, извивалось То, чье имя тебе известно. И он, кого я любила, с восхищением глядел на прекрасную женщину, а она улыбнулась и протянула к нему руку, словно желая взять то, что принадлежит ей по праву, и в этот миг, Реи, хоть всё это происходило во сне, я испытала жгучую ревность смертных и проснулась, дрожа… Растолкуй, Реи, мой сон, ведь ты искушен в толковании сновидений, в царстве сна для тебя нет тайн.

– Нет, госпожа, – ответил я, – твой сон выше моего разумения, я не могу его растолковать, хотя всегда и во всем рад тебе помочь.

– Ты любишь меня, Реи, я знаю, – сказала она, – но твои слова не рассеяли мрак. И потому… и потому забудем всё! Ведь это был всего лишь сон, и если он прилетел ко мне из царства мертвых, значит, послали его не добрые боги, а убийца Сет или не знающая жалости Пахт, она бросила зловещую тень Судьбы на зеркало моего сна. А что Судьбой предначертано, то неминуемо свершится! Я словно песчинка, гонимая вихрем Судьбы; то она вознесет меня на самую высокую башню грандиозного храма, то швырнет под ноги толпе рабов, то утопит в пучине горя, то снова вынесет на поверхность. Я не люблю своего господина, который станет фараоном, а тот, кого я могла бы полюбить, никогда мне не встретится. Я рада, что не люблю фараона, ведь любовь делает нас рабами. Когда сердце холодно, то рука сильна, а я хочу быть первой царицей в нашей древней стране, за которой фараон пойдет, как послушная овца. Я рождена повелевать, а не покоряться. Что ж, буду править, пока смогу, пока не кончится мой срок. Смотри, Реи: Исида со своего трона заливает сиянием весь наш город, все улицы, дома, дворы, лучи дробятся и пляшут на лоне вод. Так и я, Дитя Луны, озарю своим светом нашу страну Кемет. И разве так уж важно, что перед восходом солнца Исида должна спуститься в свое царство мертвых и что голос Мериамун когда-то смолкнет и ее положат в гробницу?

Она ушла. Как хотелось бы видеть на ее лице улыбку счастливой новобрачной, но нет, на нем играла странная загадочная усмешка, с какой божественный сфинкс Хоремху глядит на вечные пески пустыни.