Фараон - Кристиан Жак Страница 14

Под привычной маской невозмутимости Тьянуни с трудом скрывает переполняющее его волнение:

– Послание от правителя Кадеша!

Я ломаю печать и вслух читаю текст: «Я, предводитель армии союзников, жду в Мегиддо, чтобы сразиться с тобой и победить».

– Он объявляет войну, – говорит Маху. – Но в первую очередь это провокация и западня.

– Без сомнения! – вмешивается в разговор старейшина военачальников. – И если мы туда пойдем, нас разобьют. Удовольствуемся тем, что отвоюем Палестину и укрепим границы.

– И тем самым сыграем противнику на руку! – раздается громоподобный голос Джехути.

Жестом я прекращаю перепалку.

– Выжидательная тактика – это наша погибель! Раздавим мерзавца в его же логове!

Пусть боги решают. Сделаем привал в Буто ^[27], возле святилища богини-кобры, и я спрошу у нее.

* * *

Урей на короне фараонов… Символ Уаджит, богини-кобры, одновременно ее око и пламя, сжигающее силы зла и открывающее путь. Со времен первых династий цари предавались размышлениям в храме богини, прося у нее могущества, которое пойдет на пользу народу, ведь долг фараона – защищать его от внутренних и внешних врагов.

Глядя на змею, вышедшую из первичного океана, я преподношу ей вазу с водой, взятой из разлившегося Нила, – земная энергия, порожденная небесным приливом, без которого не было бы ничего живого. Моя задача – это живое сохранить. И кто же меня направит, если не потустороннее видение?

Каменное изваяние охватывает пламя. Рискуя быть сраженным молнией, я выдерживаю его взгляд.

– Ты, стоявшая у истоков зарождения царской власти! Ты, кто покровительствует ей день за днем, направь мою руку! Неприятель ждет меня в Мегиддо. Должен ли я сразиться с ним там?

Богиня-кобра утвердительно кивает.

* * *

– Теперь придется помучиться, – обратился Старик к своему ослику. – Северный Ветер, как же это ты умудрился так ошибиться с ухом? Вернулись бы домой, жили себе спокойно. А еще лучше, вообще остались бы в Фивах. Но нет, тебе, видите ли, захотелось пошутить. И что теперь с нами будет?

Старик распечатал кувшин с белым вином – великолепным средством от грусти.

– И мне нальешь? – спросил царский глашатай.

Чопорный, с угловатым лицом, Антеф был не из тех, с кем можно шутить.

– Твоя правда, хорошее вино!

– Теперь, когда ты попробовал, все в порядке.

Антеф кивнул:

– Царь заботится о своем войске и хочет знать, что говорят солдаты. Поэтому нужно выбрать кого-то из снабженцев, чтобы слушал и запоминал. Мой выбор пал на тебя.

– Наверняка найдется кто-то поспособнее!

– Будешь передавать мне все жалобы, а я постараюсь облегчить тебе жизнь. Отчет ежедневно!

«Только этого не хватало!» – подумал Старик.

* * *

В двадцать пятый день четвертого месяца второго сезона ^[28] армия, покинув приграничный пост в Тьяру, ступила на землю Палестины. Из короткой речи царя каждый солдат узнал, что их цель – крепость Мегиддо. И это далеко, очень далеко от Египта ^[29].

Войско продвигалось по Дороге Гора ^[30] мимо многочисленных крепостей, не подвергшихся нападению. Шли, не встречая опасностей, быстрым маршем ^[31], достаточно отдыхали и хорошо питались. Никто ни в чем не нуждался, поэтому беспокойство, каким было отмечено начало кампании, понемногу стихало.

Однако с приближением к Газе ситуация снова изменилась. Египетская армия вступила на враждебную территорию, и теперь палестинцы могли напасть в любую минуту. Поэтому царь приказал укрепить арьергард и фланги.

Но нападений не последовало.

Египтяне проходили по опустевшим деревням, жители которых из страха перед насилием бежали на север, рассчитывая укрыться в Мегиддо.

– Это добром не кончится, – сказал Старик своему ослику. – Скоро начнутся неприятности.