Цыпленок жареный. Авантюристка голубых кровей - Виктория Руссо Страница 10

Прошел месяц с момента знакомства Анны с проституткой Надин и хозяином трактира. В увеселительном заведении все хорошо знали желтоволосую Цыпу. Тапер, отчаянно брякающий вечерами по клавишам расстроенного пианино, посвящал ей музыкальные номера, а очарованные повара тайно угощали вкусными десертами. Многие гости стремились скоротать вечерок в компании веселой ухоженной девицы, которая отличалась от других девиц, выставленных на показ, благородством и сдержанностью. У нее появились поклонники, щедро одаривающие ее подарками. Это было своеобразной игрой, в которой Цыпа наслаждалась своим преимуществом, ведь все понимали, что за ее спиной – грозная тень самого Козыря, человека с виду интеллигентного, но, как выяснилось, умеющего причинять боль и моральную, и физическую.

– Он – не такой душка, каким его считают, – поделилась как-то певичка, исполняющая романсы. В трактире ее называли «княжна». Анна предположила, что столь благородное прозвище получено из-за происхождения, но она была из рабочей семьи, но подавала себя, как великосветская дама, надевая вычурные наряды на выступления. Иногда Княжна подсаживалась к Анне, дабы продать свое свободное время. Ее покупали почти сразу, так как в трактире она пела не первый месяц и обзавелась хорошими знакомствами. Иногда девицам удавалось перекинуться словечками.

– Опасайся Остапа, будь с ним честна, но не откровенна, иначе погубишь себя! – твердила Княжна. – Ему нравится знать о нас больше, чем нужно!

– Зачем? – настороженно уточнила Анна.

– Чтобы был козырь в рукаве и в любой момент он мог бы им воспользоваться. У него и души-то нет! Карты вместо нее. И настроение его зависит от расклада. Он кажется особенным, но лишь на первый взгляд. Мы для него товар – не больше, поверь, Цыпа!

Анна часто вспоминала эти предостережения, боясь потерять голову, потому что чувствовала, что Козырь оказывает на нее сильное влияние. О том, что слова Княжны не были беспочвенной фантазией, Анна убедилась буквально несколько дней спустя после их разговора, когда одну из девиц в назидание другим Козырь столкнул с лестницы. Бывало, что девицы не пользовались платными комнатками, специально обустроенными для любовных утех, а тащили гостя к себе в конуру, в этом случае трактир лишался дополнительного заработка. Хозяин не настаивал на соблюдении правил, но после того, как девушка с переломанными конечностями на брюхе выползала из заведения, оставляя за собой кровавый след, никто больше не осмеливался перешагивать через жадность хозяина, предпочитая остаться целыми и невредимыми.

Козырь был очень любезным человеком, но всегда отстраненным. Казалось, люди для него – пустое место. То, что Анна ошибочно приняла за симпатию в день их знакомства, оказалось обычной вежливостью и воспитанностью. Этот человек покровительствовал всем девушкам, работающим под его крылом, и Анна не была исключением. В кабаке Цыпа носила белые кружевные перчатки, это означало, что интимные услуги она не оказывает, но может проводить время за столиками рядом с мужчинами, заплатившими за это удовольствие. Среди девиц были и другие знаки: например, в «особенные» физиологические дни проститутки надевали красные перчатки. Мужчины могли понимать, что на определенные удовольствия рассчитывать не стоит. Реже всего встречались девицы в зеленых перчатках – непорочные девы, ожидающие самой большой ставки за ночь. Торг шел несколько месяцев и в финале побеждал тот, кто платил больше всех. Анна с ужасом выслушала истории двух девиц, с которых стянули зеленые перчатки в трактирных комнатах. Девушка по имени Ольга поделилась, что впервые отправилась наверх с толстяком, испускающим газы каждые несколько минут, а Варваре достался слепой дряхлый старик, получивший в подарок девственницу от заботливого сына. Бродили слухи о чудесном замужестве после первой ночи, будто бы одна из девушек стала женой посетителя кабака, купившего ее, но Анна подозревала, что эту байку сочинили для новеньких, чтобы у них была надежда вытянуть счастливый лотерейный билет.

Анна стояла, напротив стола перед Козырем в его кабинете, нервно покусывая губы, словно неуспевающая в учебе гимназистка. Она пришла требовать, чтобы ей позволили подниматься в номера, но мужчина отказывался об этом слышать.

– Нельзя торопиться! – поучал хозяин трактира. – Ты должна «набить» цену, а потом продашься за дорого… очень дорого! Стать дешевкой ты всегда успеешь, подожди несколько лет… Зубы потемнеют от табака – курить ты начнешь, в боку заколет от выпивки – не пить на твоей новой службе невозможно, кости заболят от стараний – тебе захочется удивлять и получать за свои услуги большие суммы, но тело при этом начнет стариться. Пока ты в состоянии носить корону и заставлять клиента умолять тебя поднять одеяло, но потом твое место займет та, что моложе и свежее! Не продешеви сейчас, Цыпа, чтобы в старости не околачиваться в подворотнях. Если тебе определят цену в копейку, до рубля ты ее не поднимешь никогда!

– Но как я пойму, что цена уже достаточно высока? – капризно спросила Анна. Ей казалось, что она упускает время, ведь ее заветной мечтой было уйти из родительского дома, но по причине отсутствия достаточного количества денег она не спешила разрывать отношения с матерью. Также близилось еще одно событие, которое ее почему-то пугало – день знакомства с женихом-большевиком, которого так отчаянно сватала Софья Никитична. Несколько раз он откладывал встречу по причине занятости, но наконец-то утвердил безоговорочную дату встречи с Анной, и момент их встречи с загадочным Николаем Александровичем неотвратимо приближался.

Козырь встал с любимого удобного кресла, в котором чувствовал себя защищенно, как улитка в надежном панцире, обошел стол и остановился напротив девушки. От того, что он был очень близко, ладони Анны вмиг стали влажными и сердце бешено заколотилось. Его длинные тонкие пальцы коснулись ее лица, приподняли подбородок и он оказался так близко, что девушка чувствовала его дыхание.

– Неужели ты так спешишь лечь в постель с чужим мужчиной? – спросил он еле слышно, почти шепотом, будто делился самыми сокровенными мыслями, не желая сделать их всеобщим достоянием.

Анна не смогла выдавить ни звука, ее словно парализовало, как кролика перед удавом. Она хлопала глазами и чего-то ждала, не шелохнувшись.