Царский венец - Евгения Янковская

В серо-голубом морозном небе летит красный шарик.

Прозрачный, невесомый, почти волшебный... Это был

первый воздушный шар в жизни Володи Олленгрэна,

озорного мальчугана из подмосковного городка Коломны.

Шарики продавал бородатый мужик в белом фартуке, и это было похоже на чудо. Володя в восхищении ходил за продавцом шаров.

«Небось каждый по сто рублей стоит. Будь я на его месте, я бы не продал никому ни одного шара. Как можно расстаться с такой красотой?» — думал мальчуган.

К мужику подходит купец.

— Почём шары?

— Пара — семь копеек, один — пятак.

Как? Не сто рублей, а пятак, простой пятак? «Где же мои пятаки?» К счастью, пятак отыскивается, и вот Володя, довольный обладатель воздушного шара, словно Али-Баба, нашедший волшебную пещеру с сокровищами, не идёт — летит, плывёт над городом...

...Теперь над городом плывёт его сокровище, парит, улетает в поднебесье трепетно и безнадёжно. Ещё чуть-чуть, и его совсем не будет видно...

В воздухе февральского утра звенит детский, не знающий забот смех. Это смеётся Ники. И сейчас этот смех и эти весёлые лучистые глаза, так любимые прежде, вызывают у Володи нестерпимую досаду: так смеются только девчонки! Володька, юный кадет, сжал кулаки: «Как?! Мой шарик!.. Как ты посмел его выпустить?» А Ники хохочет: он ведь не знает, чем был для Володи этот шарик.

Ники — особа царственная, он даже не знает, что такое балаганы, на которых продаются воздушные шары. Да что воздушные шары — он не знает, что такое двадцать копеек и что значит «купить». Не знать таких вещей и волшебный двугривенный считать колёсиком! Когда Володя показывал ему деньги и говорил, что вот на этот медный кружок можно купить великолепную свинчатку, Ники недоумевал, как можно променять свинчатку на скучный медный кружок, и считал это безумием.

Володька только недавно попал в Аничков дворец и, надо сказать, чувствовал там себя не лучшим образом: куда веселее было жить на милой Псковской улице! Он был сыном г-жи Олленгрэн, воспитательницы великих князей — семилетнего Ники и пятилетнего Георгия. Сначала, когда великий князь Александр пригласил её на эту должность, г-жа Олленгрэн растерялась: это ведь не обыкновенные дети, а царственные, к ним нужен особый подход, особая сноровка...

— Какая такая особая сноровка? Сноровка в том, чтобы выучить азбуке и таблице умножения, не особенно сложна. В старину у нас этим делом занимались старые солдаты, а вы окончили институт.

— Да, но ведь это же наследник престола, — лепетала Олленгрэн.

— Простите, наследник престола — я, а вам дают двух мальчуганов, которым рано ещё думать о престоле, которых нужно не выпускать из рук и не давать повадки. Имейте в виду, что ни я, ни великая княгиня не желаем делать из них оранжерейные цветы. Они должны шалить в меру, играть, учиться, хорошо молиться Богу и ни о каких престолах не думать. Учите хорошенько мальчиков, спрашивайте по всей строгости законов, не поощряйте лени в особенности. Если что, адресуйтесь прямо ко мне, а я знаю, что нужно делать. Повторяю, что мне фарфора не нужно. Мне нужны нормальные здоровые русские дети. Подерутся — пожалуйста. Но доносчику — первый кнут. Это самое моё первое требование. Вы меня понимаете?

— Понимаю, Ваше Высочество...

Так Володя Олленгрэн стал жить во дворце. Он-то и поведал спустя много лет о детских годах императора Николая, которого тогда все называли просто Ники, и об удивительной атмосфере, царившей в семье великого князя Александра Александровича.

Отец Ники был человеком умным и очень мудрым. Позднее, когда он стал императором, он направил всю мощь своего таланта на развитие и процветание любимой России. В правление Александра III престиж империи в мире поднялся на недосягаемую высоту. Начиная с IX века, это был единственный правитель нашего государства, при котором не было ни одной войны. Царь-миротворец принял страну в тяжелейшем состоянии, когда бушевал революционный террор, но при его твёрдой руке в стране воцарились покой и порядок.