Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса - Михаил Полторанин Страница 79

Перехлест в предположениях? Как посмотреть. Ничем иным, кроме сговора между заинтересованными сторонами, не могу объяснить накачку Москвой режима Дудаева весь 92-й. Джохар объявил о выходе Чечни из состава России (налоги в Центр перечислять прекратили раньше), небывалый размах приняли в республике грабежи поездов, издевательства над русскими семьями. Около тысячи боевиков-головорезов обучались в Турции и Пакистане. А гайдаровская команда гнала в Грозный российскую нефть и давала Дудаеву квоты на ее экспорт. За год мы подарили Джохару около семи миллионов тонн нефти.

На заседаниях правительства я не раз ставил вопрос о срочном прекращении поставок сырья в Вайнахию.

— Видите ли, — мягким голосом втолковывал мне Егор Тимурович, — в Грозном единственный на всю страну завод по выработке авиационных масел… Мы не можем его остановить.

— Но Чечня не снабжает этими маслами Россию, — настаивал я на своих предложениях.

— Видите ли…, — опять начинал Гайдар. Итак все время: «видите ли…» да «видите ли…»

А не возвращал Дудаев нефтепродукты, потому что не должен был их возвращать. Продукцию на экспорт он гнал официально: в Прибалтику и Турцию, а вырученную валюту — около миллиарда долларов тоже официально тратил на содержание бандформирований, закупку оружия и даже на премиальные боевикам (за убитого русского офицера платил от одной до пяти тысяч долларов). За год из Чечни было вывезено свыше четырех миллионов тонн дизельного топлива, полтора миллиона тонн бензина, 125 тысяч тонн осветительного керосина и 36 тысяч тонн масел.

Квоты на экспорт нефтепродуктов Дудаев получал от Правительства РФ. Многие думают, что правительство — это единая команда, где все решения принимаются коллективно. Такое, мне кажется, встречается редко. А наше правительство вообще напоминало экипаж пассажирского лайнера: пилоты — экономический блок — в кабине отдельно, а все остальные министры — стюарды — тоже отдельно. Планы пилотов старались утаивать от стюардов — их обязанностью было придумывать для пассажиров успокоительные слова, когда сильно трясет или самолет собирается приземлиться не там, куда намечалось

От имени правительства экспортными квотами занимались Ельцин, Гайдар, Авен и Лопухин (с мая 92-го топливно-энергетический комплекс положили под Черномырдина. Он кормил Дудаева нефтяной грудью России еще несколько лет и усиленно помогал Борису Николаевичу в чеченизации страны. Черномырдин переиначил главный вайнахский адат с учетом своих интересов. Звучало торжественно и современно: «Государство — это ничто, «Газпром»— все». Вернее, «Газпрому — все— льготы, особые привилегии, возможность обирать народ заоблачными тарифами, бесконтрольность в швырянии деньгами. Оградив концерн железным занавесом от общественности, Черномырдин превратил его в собственную кормушку).

Причем выдавались квоты в режиме большой секретности. Мы узнавали о них или из посторонних источников, или значительно позже, когда информация просачивалась в прессу.

О многих других решениях экономической команды правительства становилось известно тоже в последнюю очередь. Хотя заседания кабинета министров я, например, не пропускал. Все там у них решалось в режиме междусобойчика. Позвонят тебе из регионов о нелепых прыжках таможенных пошлин, а ты — ни сном, ни духом.

Или позвонил по старой дружбе президент Казахстана Нурсултан Назарбаев — Ельцин был недоступен. Спросил: «Зачем вы принимаете самоубийственные решения?» Какие? Оказалось, что наше правительство (выходит, и я в том числе?!) запретило Магнитогорскому металлургическому комбинату принимать окатыши с Соколовско-Сарбайского горно-металлургического комбината. А других поставщиков у магнитагорцев не было. Чиновники Казахстана звонили нашим министрам экономического ядра: «Вы же Магнитку остановите!» Им отвечали: «Ну и что! Ваше-то какое дело!» (Только позже стало понятно, что это не глупость, а продуманная политика: задушить прибыльные стратегически важные госпредприятия — отказом в сырье, финансах и фондах — довести их до ручки, а потом продать за копейки нужным людям. И при этом бить себя в грудь на трибунах: «Госсобственность хуже чумы — мы с трудом спасаем экономику от краха»).

Пришлось сказать Назарбаеву, что я опять — ни сном ни духом. Все же связался с Ельциным, а он лениво: «Разбирайтесь с Гайдаром».

На заседаниях кабинета Егор Тимурович говорил по этим поводам в своей привычной манере: «Видите ли…» При этом он всегда поглядывал на Авена (тот сидел от него по правую руку), словно спрашивал глазами: «Так ли я отбиваюсь?» «Так, так», — выпячивая нижнюю губу, кивал головой Петр Олегович. Не могу утверждать, что Гайдар был марионеткой Авена. Но эти сценки запомнились.

Они побаивались людей в окружении Ельцина, которые смыслили в экономике и могли повернуть импульсивного президента не в ту сторону своими советами. Продумывали варианты, под каким бы соусом турнуть их из Кремля «в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов».

Зашел ко мне однажды с бумагами как всегда расхлябанный вице-премьер Александр Шохин и сказал:

— Ты с Борисом Николаевичем накоротке, уговори его подписать эти документы — в интересах реформ.

И положил на стол кипу проектов указов и распоряжений президента. Документы касались нескольких человек, процитирую для примера предложения министров-экономистов по двум персонам:

«Освободить Малея Михаила Дмитриевича от занимаемой должности Государственного советника Российской Федерации в связи с переходом на другую работу».

«Назначить Малея Михаила Дмитриевича Чрезвычайным и полномочным Послом Российской Федерации в Республике Португалия».

«Освободить Скокова Юрия Владимировича от занимаемой должности Государственного советника Российской Федерации в связи с переходом на другую работу».

«Назначить Скокова Юрия Владимировича Чрезвычайным и полномочным Послом Российской Федерации в Королевстве Дания».

В предыдущей главе я говорил об этих политиках, да о них и без популяризаторов помнит Россия. (Со Скоковым нас позже столкнула лбами одна непорядочная газета, но не об этом сейчас разговор). Олега Лобова Шохин со товарищи отправлял в Швейцарию, Юрия Петрова — в Нидерланды.

— Эх, ребята, — сказал я Шохину, — вам надо просить у Ельцина пароход, чтобы вы, как большевики в двадцать втором, могли вывезти из страны хотя бы ближний круг несогласных.

К президенту с бумагами я, естественно, не пошел, а положил их в свой архив.

А одному из влиятельных несогласных — Руслану Хасбулатову маневрировать с каждым днем становилось труднее. Интересы дудаевского режима, ради которых он прикидывался кроткой овечкой, входили в острое противоречие с устойчивостью его должностного положения.

Депутаты на примерах своих округов увидели, что Ельцин, выпрашивая себе сверхполномочия, обещал делать одно, а делал совершенно другое. Поэтапной народной приватизацией он намечал разрушить монополизм и создать конкурентную среду, и только затем отпускать цены. В переходный период, как это практиковалось во всем мире, можно было пользоваться двумя уровнями цен — государственными и коммерческими.