Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса - Михаил Полторанин Страница 78

По той Конституции РСФСР президент не имел права роспуска или приостановления деятельности как съезда, так и Верховного Совета. А сшибать конституционные перегородки пинком и ударять по парламенту танками, как он сделал это осенью 93-го, друзья из Бнай Брита «пока» не рекомендовали. Еще не разрушена была промышленная инфраструктура, еще не дали бы перейти к самовластию мощные рабочие коллективы. Пару месяцев посуетилось бы чиновничье племя — на том и завершился бы политический кризис.

Чтобы Руслану Имрановичу, не дай Бог, не пришли в голову такие идеи, его нужно было тоже заинтересовать. Не высокими должностями — куда уж выше! Его надо было подвесить на чеченский крючок. И, как мне представляется, это дело выгорело вполне.

Где бы ни был чеченец, он всегда должен оставаться чеченцем. Иначе в него и во всех представителей его тейпа в горах полетят булыжниками упреки. А главный адат вайнахов, как мы помним: «Государство — это ничто, клан — все!». В кой-то веки раз попал чеченец на вершину российской власти и не будет помогать соплеменникам? Да тогда его самого надо пускать на шашлык вместе со всеми родственниками! При этом вайнаху, как говорится, без разницы, какие цели преследуют те, кому он обязан способствовать.

Когда осенью 91-го (в разгар мятежа) вспыхнул скандал вокруг нескольких КамАЗов с наличными, отправленными из Москвы в Грозный, это постарались списать на простое недоразумение. Председателя Банка России Георгия Матюхина свирепые посланцы Дудаева встречали каждое утро у подъезда с угрозами и требовали выдать деньги Чечне. Матюхин вынужден был пробираться на работу через черные ходы, но на шантаж не поддавался. А едва уехал во Францию, и Хасбулатов надавил на его замов, чтобы деньги Джохару отправили. Срочно, в многотонных КАМАЗах— миллиарды рублей. Что и было сделано. Как позже оправдывался Руслан Имранович: его команды не так поняли.

Но, по-моему, поняли так, как надо. Банк России тогда подчинялся Верховному Совету — Хасбулатов распоряжался в нем как хозяин. В то время, когда в Вайнахии грабили поезда, жгли русские дома вместе в людьми — республику накачивали кредитами и прочей финансовой помощью, регулярно отправляли туда деньги на выплату пенсий и зарплаты бюджетникам (другие российские регионы сидели без средств). Хотя ни до пенсионеров, ни до бюджетников эти деньги не доходили, Дудаев использовал их для найма боевиков.

Горцы бывают иногда как сама святая простота. Поймали его, только что прикончившего человека, поймали на месте преступления, с еще дымящимся оружием, а он на голубом глазу:

— Это не я. Это он сам. Я выстрелил в воздух, а он, негодяй, подпрыгнул и поймал пулю в грудь.

Вот и Руслан Имранович в своих интервью или публикациях винит в укреплении режима Дудаева всех, кроме себя. Сам он, дескать, был непримиримым врагом генерала. Верховный Совет действительно принял несколько беззубых, как бы для видимости постановлений по Вайнахии. Но когда Ельцин издал в ноябре 91-го указ о введении на территории Чечено-Ингушской республики чрезвычайного положения, Верховный Совет отказался его утверждать. И поручил Правительству РСФСР решить вопросы путем мирных переговоров. Это тогда, когда Дудаев сорвался с катушек уже окончательно.

Как бы для подтверждения алиби Хасбулатов с подчеркнутой брезгливостью описывал свою встречу с Дудаевым: «Он произвел на меня весьма жалкое впечатление… А когда он мгновенно подчинился всем моим требованиям, я понял, что он еще и труслив». Требование, якобы, было такое: Джохар должен немедленно прекратить безобразия. Но тут, по словам Руслана Имрановича, в Грозный нагрянули люди из окружения Ельцина и упросили Дудаева безобразничать дальше.

Помните, как иногда звучали закадровые тексты в советских детективах: «Он думал, что свидетелей не осталось». И после этих слов на экране появлялись светлые лица носителей правды.

Остались свидетели, не зажатые цензурой адатов, и в чеченском детективе.

Например, последний председатель КГБ Чечено-Ингушской АССР генерал Игорь Кочубей (при нем все начиналось, он ежедневно направлял шифротелеграммы в Москву, но все, как в песок) в интервью газете «Известия»— Волга-Каспий» так вспоминал о тех днях: «В значительной степени виной разразившегося конфликта была и позиция, занимаемая председателем Верховного Совета России Русланом Хасбулатовым и Асламбеком Аслахановым, который возглавлял комитет Верховного Совета по безопасности и правопорядку. У них были личные неприязненные отношения с председателем Верховного Совета республики Доку Завгаевым».

Хотя слова генерал выбирал аккуратно («конфликт» вместо «мятежа»), от фактов уходить не стал. «Позже, — продолжал он, — у меня появилась запись телефонного разговора Хасбулатова с Дудаевым. Хасбулатов сказал: «Чего вы медлите?! Пора убирать эту власть! В ответ ему был задан вопрос: «А не введет ли Россия чрезвычайное положение. Если мы предпримем такие шаги?»… «Действуйте смело, не введут». Все было инспирировано и оплачено».

На прямой вопрос корреспондента: кто дал команду Дудаеву на штурм здания КГБ, во время которого погибло много русских сотрудников, Кочубей ответи/1:

«Команду дал Хасбулатов!» И уже дальше продолжал: «Нам удалось вывезти значительную часть архива, и мы спасли агентуру. А вот оружие мы не успели вывезти… А это колоссальные запасы». Генерал говорил о так называемых мобилизационных запасах — для оснащения всех чиновников и силовиков автоматами, пулеметами, гранатометами в случае восстания народа или войны. Это оружие досталось Дудаеву.

Информация подобного рода поступала, естественно, к Ельцину. А умерить чью-то прыть, используя данные своих спецслужб — это Борис Николаевич практиковал. Не мог он упустить такого случая и с Хасбулатовым. Проблемы Чечни его заботили меньше, чем позиция спикера по переводу плановой экономики — на клановую. А превращение России в Воруй-страну на клановых подпорках стало для Ельцина почти смыслом жизни.

Обращали на себя внимание и отношения Хасбулатова с Егором Гайдаром. Назвать их доверительными не решусь. Скорее, это были отношения людей, оказывающих услуги друг другу. Не по дружбе или любви, а по необходимости. Чтобы не ставить под угрозу интересы каждого. Так сказать, мирное сосуществование.

Интерес Гайдара лежал на поверхности. По Конституции РСФСР съезд был правомочен рассматривать и решать «любой вопрос, относящийся к ведению Российской Федерации». Полное, абсолютное всевластие! Задумай он скинуть правительство, и никакой президент не поможет. Вот и надо было, чтобы спикер как предводитель депутатского корпуса сам Не трогал экономическую команду Гайдара, да еще гасил бы попытки своих коллег добиваться ее отставки. Егор Тимурович старался говорить о Хасбулатове в лестных эпитетах и постоянно просил нас, министров: «Не задирайте Руслана Имрановича!».

И Хасбулатов отзывался о Гайдаре публично более чем уважительно. Хотя в кругу самых близких именовал его команду авантюристами. Интересы Руслана Имрановича тоже были видны невооруженным глазом. Это Чечня. Он как бы говорил Егору Тимуровичу: «Я поддерживаю тебя и твою ватагу, а ты поддерживаешь Дудаева». («Государство — это ничто, клан — все» — тут они с Ельциным были единомышленниками).