Красный дракон. Китай между Америкой и Россией. От Мао Цзэдуна до Си Цзиньпина - Елена Поликарпова Страница 67

Роскошь имеет свой исторический и философский контекст, так как люди издавна тянулись к дорогим и престижным вещам, стремились к прекрасным предметам, чтобы обогатить свою эмоциональную жизнь. И все это время роскошь находилась в центре горячих споров и обсуждений, начиная с древних греков и римлян и кончая современностью. Ключевым моментом всех дебатов о роскоши является следующее положение: «роскошь становится пагубной только тогда, когда перестает быть полезной для общества» (Д. Юм)⁴⁶⁸. Негативное влияние «новой роскоши» на американское общество заключается в том, что представители среднего класса осуществляют чрезмерные траты, в силу чего их жизнь приобретает характер кредита (долгового, финансового «рабства»). В своей книге «Растратившийся американец» Дж. Шор пишет: «Новое потребление привело к появлению среди представителей среднего класса тенденции к “чрезмерным тратам”. Под этим я подразумеваю, что большое число американцев расходует больше, чем, по их собственным словам, они хотели бы потратить, и больше, чем у них имеется»⁴⁶⁹. Ситуация в американском обществе потребления, стимулируемого спецификой финансового капитализма, сложилась таким образом, что «новая роскошь» требует чрезмерных трат и потребительской задолженности.

Специфика современного финансового капитализма заключается в том, что он ориентирован на принцип извлечения максимума прибыли при минимальных издержках, что постоянно порождает спекулятивные «пузыри» (экономика «пузыря»). В Америке с начала 1970-х гг. началось снижение роста производительности труда, снижение производственной заработной платы и рост совокупного уровня потребительского и федерального долга, что объясняется выдвинутой американским экономистом Р. Батра теорией разрыва по заработной плате, заполняемого кредитом. «Согласно нашей теории о роли разрыва по заработной плате, – пишет он, – растущие значения данного разрыва порождают экспоненциальный рост задолженности, который в свою очередь вызывает повышение прибылей, причем также по экспоненте, а оно приводит к образованию “пузыря” цен на акции. В конечном счете рост долга замедляется, в результате чего на поверхность выходит разрыв между предложением и спросом, до этого времени скрытый за долговой горой; вслед за этим прибыль резко падает и на фондовых биржах наступает крах»⁴⁷⁰.

Политика председателя Совета управляющих Федеральной резервной системы Америки А. Гринспена поощряла регрессивное налогообложение и низкий уровень зарплат, что повлекло за собой увеличение разрыва по заработной плате не только в США, но и в других странах мира. В связи с этим долговые вливания стали необходимым для предотвращения коллапса всей глобальной экономической системы. Ведь поддерживать присущее полной занятости равновесие перед лицом повышающегося разрыва по заработной плате можно только с помощью растущего долга. «Предположим, что уверенные в своем будущем и полностью занятые работники становятся должниками по причине своего возрастающего заработка. Доход может отставать по времени от производительности, но пока и то, и другое так или иначе повышается, сотрудники могут попросту заимствовать у банков большие суммы денег, достаточные для приобретения дорогостоящих товаров типа автомобилей, домов и мебели (курсив наш. – В.П., Е.П.). Так оно и происходило в 1920-е годы, а затем наблюдалось снова где-то в конце 1970-х гг. и продолжается по сей день»⁴⁷¹. Именно необходимость в сохранении полной занятости в условиях отстающей от производительности заработной платы влекла за собой снижение процентной ставки Федеральной резервной системой по федеральным фондам, чтобы «увеличить предложение денег или заставить людей еще больше залезать в долги»⁴⁷². Следовательно, экономика «пузыря» стимулирует появление и рост «новой роскоши» для представителей среднего класса. «В результате изменений, произошедших в обществе, возросла покупательская способность, расширились знания о товарах и спектр самих товаров, доступных американскому потребителю. Американцы взбудоражены открывшимися перед ними возможностями и хотят взять от жизни все или, во всяком случае, столько, сколько смогут. Они стремятся к хорошей жизни и чувству удовлетворения, здоровью и благополучию для себя и своих близких»⁴⁷³. Тратить деньги на «новую роскошь», чтобы получать наслаждение от жизни, незнакомое предыдущим поколениям, связано также с замедлением роста экономики и повышения уровня безработицы, с постоянной угрозой терроризма и вспыхивающими везде войнами и беспорядками. «И многие американцы видят свой гражданский и патриотический долг в том, чтобы продолжать тратить деньги»⁴⁷⁴. Они считали, что именно трата денег может поддержать бизнес и соответственно обеспечить занятость. В итоге они и вместе с ними весь мир получили мировой финансово-экономический кризис, благодаря которому человечество оказалось на пороге самой тяжелой за последние 80 лет депрессии планетарного масштаба.

Причины данного кризиса известный французский политик, экономист и теоретик «нового мирового порядка» Ж. Аттали усматривает в следующем: «Рынок – лучший механизм распределения жизненно необходимых ресурсов. Однако он сам не создает ни правового поля, в котором нуждается, ни спроса, позволяющего использовать средства производства. Для успешного развития рыночной экономики законодательство должно одновременно гарантировать право собственности, поддерживать конкуренцию и спрос путем достойной заработной платы и государственных заказов. Это предполагает политическое (по возможности, демократическое) вмешательство в распределение прибылей и прав наследования.

Так как в Соединенных Штатах Америки подобное распределение доходов не использовалось, в последние 20 лет существовал спрос, базирующийся на задолженности трудящихся по найму. А спрос, в свою очередь, существовал благодаря стоимости имущества, приобретенного за счет самой этой задолженности. Чтобы уменьшить долги, американский Центральный банк понизил процентные ставки и создал новый источник обогащения для тех, кто имел доступ к информации о наилучших способах инвестирования долговых средств. Наконец, для сведения к минимуму рисков, связанных с долгами, частные финансовые конторы и стоящие за ними “посвященные”, желая максимально увеличить собственные доходы, пустили в ход очень сложные механизмы страхования и еще более сложные механизмы трансформации долговых требований. Они позволили переложить риск на другие банки и финансовые учреждения по всему миру, а также на ничего не понимающих инвесторов»⁴⁷⁵.

Согласно Ж. Аттали, сохранение экономического роста без передела собственности требовало поддержания спроса без увеличения доходов среднего класса⁴⁷⁶. Это возможно только в случае кредитования среднего класса, чему прекрасно соответствовала экономика «пузыря», когда были созданы сложные финансовые инструменты – деривативы (договоры, основанные на курсах валют, ценных бумаг и товаров). В результате возникла виртуальная финансовая экономика, выстроенная на глобальной задолженности и превосходящая реальную, производственную экономику, по меньшей мере, в десять раз. В конце концов эта виртуальная финансовая экономика, представляющая собой гигантскую пирамиду, и рухнула в одночасье, символизируя тем самым так называемый «турбокапитализм» – последнюю стадию капитализма.