Кому выгодны мировые войны? - Юрий Мухин Страница 55

Определенность политики СССР не могла не сбивать пестрота политических партий, объединенных сионизмом, из-за чего политическую окраску сионизма трудно было определить до момента, пока сионизм не материализовал свои идеи в государстве Израиль. Если с Германией было все ясно — там была единственная партия и единственная враждебная коммунистам и СССР идеология, — то в числе первых переселенцев в Палестину было много коммунистически и интернационально настроенных евреев.

Хотя СССР относился к сионизму с превосходством самодостаточного государства, силу сионизма в СССР понимали. И, по гипотезе историка Г. Смирнова, в тяжелейшем для СССР 1942 г. советское правительство предприняло попытки отколоть сионистов от Германии и заключить с ними союз. Судя по последовавшим событиям, такой союз действительно мог быть заключен, но позже, когда сионисты поняли, что их основной союзник — Гитлер — решить проблемы сионизма уже не сумеет. Однако отношения СССР и сионизма не выходили из рамок тактики, поскольку в принципиальном вопросе сионизм обязан был ненавидеть СССР, особенно советских евреев — тех самых, сотня которых дешевле дойной коровы в Палестине.

Еще раз вернемся к основной проблеме сионизма — ему нужны были евреи, которые согласны были заниматься производительным трудом. Таких в мире было до чрезвычайности мало, а у тех, кто был, появилась альтернатива, где таким трудом заниматься, — в Палестине или в СССР. Советский Союз стал мощнейшим конкурентом сионизма.

Выше я писал, что советские планы создания еврейских колхозов провалились, но они провалились не на 100 %. Такие колхозы были созданы, и евреи в них работали и на юге

Украины, и в Биробиджанской области. Я приводил факты, что СССР импортировал евреев из Польши и Румынии, но заметьте — у тех евреев был выбор, куда ехать: в Палестину или в Биробиджан. И они выбрали Биробиджан. Эмиграция евреев из СССР не только иссякла (до середины 30-х выезд из СССР был свободным), — начался страшный для сионистов процесс. Г. Костырченко сообщает: «В то время еврейская колонизация Палестины вследствие обострения экономических и национальных проблем в этом регионе заметно пробуксовывала. По темпам она в четыре раза отставала от еврейского землеустройства в России. Дело дошло до того, что в 1927 году реэмиграция из Палестины превысила иммиграцию на 87 %. 16 мая 1926 г. в Яффе бывшие российские подданные даже организовали некий «Союз возвращения на родину». И хотя 3 января 1927 г. комиссия Совета Труда и Обороны СССР приняла постановление, в котором «содействие массовой эмиграции евреев из Палестины» было признано нецелесообразным, тем не менее, например, в следующем году группе в 100 человек удалось переселиться оттуда в Крым и создать там коммуну «Войя нова»» [99].

Уже только по этой причине сионизм должен был люто ненавидеть советских евреев — это люди, которые труду на благо еврейского государства предпочли труд на благо гойского СССР. Это были предатели, это были предатели, отказывающиеся от своего еврейства.

Вот в журнале «Алеф» интервью с кинодокументалистом Е. Цымбалом, снявшим фильм «Красный Сион», с использованием советского довоенного документального фильма «Евреи на земле». Корреспондент «Адеф» задает Цымбалу вопрос:

«— В вашем фильме есть очень забавный эпизод, как я понимаю, из картины «Евреи на земле» о том, как евреи выращивают свиней. Чья эта была вообще идея — заставить евреев выращивать свиней? Советов? Это что — была попытка таким способом «разъевреить» евреев?

– Немало евреев сами были не прочь «разъевреиться». Многие хотели быть не евреями, а, прежде всего, «советскими людьми». И, надо сказать, это им удалось. Некоторые меняли имена и фамилии на более благозвучные для славянского уха. Могу напомнить мой фильм «Дзига и его братья» о великих кинематографистах, братьях Кауфман. Старший брат — Дзига Вертов — называл себя Денис Аркадьевич, хотя настоящее его имя было Давид Абрамович (Вертов — псевдоним, заменивший фамилию); его брат — великий кинооператор, переименовал себя из Моисея в Михаила, и таких случаев было множество.

Причащение к «советским людям» требовало весомых, решительных поступков, символизировавших разрыв с прошлым. Одним из таких поступков, с точки зрения коммунаров, было общение со свиньей. Человек словно говорил себе: «Если я начинаю общаться с этим некошерным животным, я переступил через что-то унизительное, рабское, старозаветное в самом себе». Свинья для них стала символом освобождения от диктата традиций» [100].

А я еще раз хочу напомнить, что отцы-основатели сионизма были фанатиками, т. е. людьми, думающими о будущих поколениях не просто евреев, а израильтян. Даже те из евреев, кто этой цели просто не служили, были для сионистов хуже неевреев, — они были ничего не значащим мусором, и их жизнь в глазах сионистов ничего не стоила. Первый премьер-министр государства Израиль Бен-Гурион заявил без обиняков перед сионистскими руководителями поселенцев: «Если бы я знал, что можно спасти всех детей Германии и вывезти их в Англию или лишь половину и вывез ти их в Эрец Израиль, я выбрал бы второе, потому что мы должны принимать во внимание не только жизнь этих де тей, но и судьбу народа Израиля» [101]. А Анатолий Пинский сообщает: «Хаим Вейцман как-то выразился о евреях, уцелевших в лагерях смерти и прибывших в Палестину (то есть, о тех, кто прибыл в Палестину, практически вопреки своей воле. — Ю.М .), как о «пыли человеческой». Амнон Рубин штейн, бывший министром просвещения в правительстве Рабина, ко всему этому адекватно отнесся: «Такие высказы вания трудно не только оправдать, но и просто охватить разумом» [102]. А что здесь трудного? Вейцман, первый президент Израиля, был фанатик этого государства, он для его создания жизнь положил, а те евреи, кто не хотел жить в Израиле, были для него ничтожными предателями, и только… Тут-то, как раз, все понятно.

А уж советские евреи, смеющие отказываться не только от Израиля, но и от своего еврейства! Цымбал сообщает о судьбе председателя еврейской коммуны «Войя нова», в переводе с эсперанто: «Новый путь» (выделено мною):

«— Мендель Элькинд был яркой и решительной личностью. В Израиле он долгое время считался врагом народа , потому что вначале привез в Палестину эмигрантов из России, соблазнив новой прекрасной жизнью, а потом — около сотни человек — увез обратно в Крым, решив, что Палестина, в которой шла перманентная война с арабами, не лучшее место, чтобы начать новую жизнь на собственной земле» [103].