Глобальные элиты в схватке с Россией - Александр Проханов Страница 50

Рафаэль Корреа, напротив, казалось бы, правый экономист, став президентом Эквадора, проводит левую политику.

«Наверху» появились люди из народа, из «низов»: те же Игнасио де Лула, Энрике Моралес, Уго Чавес и другие. Чрезвычайно велика в современной Латинской Америке роль женщин – Кристина Киршнер, Дилма Русефф, Виолетта Чаморра. Эквадор, Боливия, Венесуэла – половину депутатских мест в парламентах этих стран должны занимать женщины, такая «гендерная квота» закреплена законодательно.

Но теперь на смену «левому дрейфу» идёт новое усиление правых, проамериканских сил. Это как песочные часы – Латинской Америке приходится их время от времени переворачивать, постоянно маневрируя между экономической эффективностью и социальной справедливостью.

Владимир ДАВЫДОВ.

Мы говорим: «олигархическое государство», «компрадорская буржуазия». Ну, в Латинской Америке она если и компрадорская, то сегодня – гораздо серьёзнее и профессиональнее, чем была до конца 80-х-начала 90-х годов XX века. В 90-е годы наверх вышли те фракции правящего класса, которые органически связаны с транснациональными корпорациями и банками, которые были готовы производить расчистку своего собственного экономического и политического пространства. Центр мировой экономики в ходе глобализации сместился именно в сторону ТНК и крупного финансового капитала.

С одной стороны – колоссальные экономические, социальные и политические издержки, утрата суверенитета, но с другой стороны – это новые технологии, которые дают колоссальный эффект. К началу XXI века латиноамериканские государства пришли с гораздо большим весом в мировой экономике и политике, чем это было до 1991 года. А когда социальные издержки неолиберализма стали избыточными, общественные настроения качнулись влево, к власти пришли фигуры наподобие Уго Чавеса в Венесуэле, Дилмы Русефф в Бразилии, чета Киршнеров в Аргентине, в Никарагуа Даниэль Ортега снова стал президентом. Это стало возможным потому, что сдвиги начались не только в массах, но и в элитах. Через политику внедрились в элиту новые фракции, которые не обладали капиталом. Но их стала разъедать коррупция. В этом плане левые оказались не на высоте. Противоядия против коррупции не было ни в одной латиноамериканской стране – может быть, за исключением Чили и отчасти Уругвая.

Александр НАГОРНЫЙ.

А Куба – это латиноамериканская страна?

Владимир ДАВЫДОВ.

Куба – отдельный случай, поскольку, в отличие от большинства стран Латинской Америки, она оставалась испанской колонией до начала XX века, а после того сразу же попала под столь же полный контроль со стороны США. Кстати, кубинская революция была, в первую очередь, антиколониальной революцией, а уже затем – социальной, поскольку выяснилось, что первое невозможно без второго.

Пётр ЯКОВЛЕВ, доктор экономических наук.

Латинская Америка – единственный регион мира, где за последнюю четверть века разрыв между богатыми и бедными в целом не рос, а уменьшался.

В Бразилии, например, коэффициент Джини по сравнению с 1991 годом снизился с 59 до 53, в Аргентине – с 45 до 44, в Мексике – с 54 до 47, в Колумбии – с 59 до 54, в Венесуэле, как это ни странно, вырос с 44 до 47. Но не стоит забывать, что данные процессы шли на фоне огромного экономического роста. Тем не менее, Латинская Америка остается во втором эшелоне развития, по многим направлениям отставая от передовых стран мира, – впрочем, как и Россия. И это отставание сокращается очень медленно, если вообще сокращается.

Поэтому в целом нужно сказать, что элиты Латинской Америки ответственны за такую отсталость. Они за два века независимости не смогли обеспечить своим обществам выход на передовые рубежи развития, не смогли выработать модель стратегической модернизации и провести её в жизнь, не смогли создать работающие эффективные государственные и общественные институты. Взять ту же Венесуэлу: ушли консерваторы, пришёл Чавес – совсем другая страна. Чавес умер – пошли разброд и шатания, всё держится на каких-то отдельных лидерах.

Александр НАГОРНЫЙ.

А зачем же Соединенным Штатам нужна сильная Латинская Америка? Разве они были заинтересованы в создании таких самостоятельных и эффективных институтов «к югу от Рио-Гранде»?

Пётр ЯКОВЛЕВ.

Это другой вопрос. Тепличных условий, чтобы никто не мешал, нигде никогда не было. Латиноамериканские элиты в этом смысле оказались не на высоте.

Александр НАГОРНЫЙ.

Но сейчас ситуация меняется?

Пётр ЯКОВЛЕВ.

Ситуация меняется во всём мире, и эти изменения неизбежно затрагивают Латинскую Америку. Но «драйвером» этих изменений она не является.

А ведь это – богатейшие страны, где есть абсолютно всё. И, например, там нет множества проблем, характерных для США или для России. В той же Аргентине, где я прожил 15 лет, – никаких расовых или национальных проблем, низкий уровень преступности, это страна, в которой и сегодня можно, приехав туда с пустыми руками в 20–30 лет, стать преуспевающим человеком, как это сделал, например, в конце 20-х годов прошлого века отец президента Карлоса Менема, эмигрант из Сирии. Или через 20 лет – отец нынешнего президента Маурисио Макри, эмигрант из Италии. Это элита, которая формировалась интернационально. Дилма Русефф по происхождению болгарка, Нестор Киршнер – немецко-хорватская смесь, Альберто Фухимори – японец, и таких примеров можно привести множество. Идёт размывание традиционных элит и проникновение новых людей. В Латинской Америке есть люди, которые сделали миллиардные состояния за последние 15–20 лет. Тот же Карлос Слим, один из богатейших людей современного мира, сын эмигранта-ливанца, миллионером стал самостоятельно, хотя и при финансовой поддержке своего отца.

Элиты Латинской Америки хорошо изучили политическую арифметику. Они создали систему выборов, партий и так далее. Но до политической высшей математики, когда создаются работающие государственные и общественные институты, они не доросли. И популистская политика новых элит, конечно, сильно ударила по старым элитам: пошли новые налоги, новые субсидии, ограничения на экспорт, ограничения на импорт и так далее. Каркас начал разрушаться, и когда на улицы вышли новые люди с новыми требованиями, которые купили бытовую технику, автомобили, их дети получили университетское образование, а власть эти новые требования удовлетворить уже не может.

Александр НАГОРНЫЙ.

В Латинской Америке идёт усиление ТНК или на первый план выходят национальные капиталы?

Владимир ДАВЫДОВ.

Сейчас идёт включение национальных структур в мировой рынок, в глобальный бизнес. Одним из примеров этого процесса является усиление роли «мультилатинос», которыми как раз занимается Петр Павлович, – это транснациональные корпорации, которые выросли из латиноамериканского капитала. Теперь их называют «транслатинос».

Пётр ЯКОВЛЕВ.