Суверенитет духа - Олег Матвейчев Страница 49

3. Строительно-жилищно-коммунальный вызов. Сегодня цифры выхода из строя жилья сопоставимы с цифрами вводимого жилья. А все дело в том, что начинают выбывать из строя «хрущевки». Только начинают. Пик придется на 2010–2020 годы. Строить столько, сколько СССР, мы не сможем в ближайшие 20 лет, если иметь в виду ТАКОЕ строительство как сейчас (панельные дома), а значит, нас ждет гигантский жилищный кризис. Расходы на ремонт будут сопоставимы с расходами на строительство. Кроме того, изношены сети и коммуникации. Города не выдерживают нагрузки, постоянные аварии, пробки на дорогах, не соответствующие экологическим нормам вода и воздух, мусорные свалки, рост услуг и тарифов.

Каков выход? Нужны новые технологии строительства дешевого жилья. И они есть.

4. Экономико-стратегический вызов. Будем честными: никакая «индустриализация и модернизация» нам не грозит. Мы уже прошли эти исторические этапы. У нас совершенно другие люди живут в стране, чем те, что требуются для индустриализации и модернизации. Тяжелые и традиционные отрасли давно уже выгоднее размещать там, где они и должны быть: в некоем истерическом прошлом, в тех странах, где это прошлое является настоящим. У нас возможны только хай-тек, хай-хьюм, то есть отрасли, имеющие низкую материальную (а значит, дорогостоящую) составляющую.

Наша страна должна жить не за счет производства станков, тракторов, кирпичей или ширпотреба (все это выгоднее делать в других странах), а за счет производства и продажи научных разработок, ноу-хау, культурных ценностей, религий, моды, дизайна, программного обеспечения, оборонки, и проч. Все это у нас получается неплохо, только надо научиться продавать и поставить на «промышленную» массовую основу. Для этого нужна специфическая среда (институты, «шарашки», лаборатории, венчурное финансирование).

Есть разные теории насчет исчерпаемости энергоносителей, но все они безрадостны для нас. Одни утверждают, что нефть — возобновляемый ресурс и скоро об этом всем станет известно, а значит, цены упадут (так, по теории В. Ларина нефть постоянно образуется за счет водородной подпитки из недр планеты, что подтверждается фактами). Другие, типа А. Паршева, утверждают, что через 20 лет в России совсем кончится нефть, пик ее добычи уже пройден. Скоро нефти не будет хватать даже для внутреннего потребления, и не важно какие цены на мировом рынке. Будем, наоборот, желать, чтобы они были меньше, поскольку превратимся в покупателей (в арабском мире нефти еще лет на 70).

А за счет чего мы возьмем деньги на покупку нефти? За счет газа, которого у нас много? Но Европа переходит на альтернативное топливо и энергетику и через 20 лет «слезет» с «газовой иглы». Да и в разработку новых месторождений нужны инвестиции.

Необходимы новые источники энергии, желательно экологически чистые и возобновляемые, надо нам самим как можно скорей уводить экономику с сырьевой дороги. Да и современная нефтегазовая отрасль не может обойтись без своего нефтегазового хай-тека.

Нельзя противопоставлять энергетику и инновации, ведь энергетика сама требует и инноваций и потенциально инновационна. Для рывка в экономике нужно взять три — пять новых направлений, отраслей и инвестировать туда государственные деньги, чтобы стать в этих отраслях лидерами. Нужен «манхэттенский проект».

Речь идет о создании новой отрасли, где мы бы могли быть монополистами. Это как если бы сейчас был t970 год, и я бы говорил об интернете. Или был бы 1985 год, и я бы говорил о создании сотовой связи. Сейчас тоже где-то создается нечто подобное интернету или мобильным телефонам, что изменит мир через 10–15 лет. Вот это «что-то» надо найти, инвестировать туда больше всех стран и стать законодателями мод в новой отрасли, собрав все сливки.

Побеждает не тот, кто более конкурентоспособен, а тот, кто вне конкуренции. Приведу пример: на стадионе, чтобы видеть лучше, некоторые встают. Но когда, глядя на их преимущество, встают остальные, то преимущество первых теряется. Знания, которыми обладают все, бесполезны, Никогда ничего не добьешься, следуя учебнику, информации СМИ и уже испытанным образцам и устоявшимся истинам. Нельзя копировать Америку, нельзя копировать Китай, никого нельзя копировать, потому что ЭТО ОНИ первые встали, получили преимущество и продолжают его получать.

Смешно наблюдать за нашими правительствами, которые действуют «по Кейнсу» или «по Фридману», по учебникам экономики Самуэльсона и проч. Все эти рецепты из учебников и прописные экономические истины уже отработали свое, так как в учебники вообще попадает только «отстой». Но нельзя копировать и себя самих. Я могу прекрасно относиться к царской России, к периоду СССР и проч., могу ругать 1917 или 1991 год, но я должен понимать, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Нельзя ничего восстанавливать и реставрировать, нельзя оживлять умершее (зомбировать). Раз нечто не выжило тогда, находясь в силе и славе и будучи подлинным, оно нежизнеспособно и сейчас, когда оно лишь копия себя вчерашнего. Поэтому мертворождены всякие проекты и институты, являющиеся копией копий проектов и институтов, которые функционировали уже когда-то — хоть в политике, хоть в экономике.

Индустриальная эпоха и человек этой эпохи умерли, и пусть мертвецы хоронят своих мертвых. Надо было силы позднего СССР использовать на переход к новой постиндустриальной эпохе, а не отрицать индустриальную эпоху (прошлое) с позиций еще более прошлого (дикого капитализма). Настоящее надо критиковать из будущего, а не из прошлого. Из настоящего надо двигаться в будущее, а не в прошлое.

5. Продовольственный вызов связан с мировым продовольственным кризисом. Цена на продовольствие за последние годы выросла на 60–70 %. Россия на 50 % зависит от импортного продовольствия. Она не кормит себя сама, а такое недопустимо для страны, которая хочет быть суверенной. Никакие атомные бомбы не нужны, нас могут принуждать к чему угодно через шантаж голодом. В то же время, по свидетельству серьезных ученых, биотехнологии через несколько лет сделают серьезный скачок, который позволит снимать по пяти урожаев чего угодно даже в российских условиях. Надо быть только допущенным к этим технологиям, развивать их самим и иметь инфраструктуру, которая позволит их использовать. Уже сейчас, например, иностранные фирмы продают семена высокоурожайных культур за бешеные деньги, хотя на генном уровне культуры модифицированы так, что не могут давать потомства, и на следующий год нужно вновь покупать семена у монополистов. Транснациональная корпорация «Монсанто» уже почти монополист на этом рынке.

Кроме того, развитие сельского хозяйства не зависит от наших инвестиционных возможностей, нас ограничивает отсутствие кадрового потенциала. Село спилось, деградировало. Нам что-то надо делать с селом, но элиты даже боятся подумать об этой проблеме. Сейчас деградации подвергается уже не только село. Уже районные центры, где есть работа, интернет, чтобы связываться со всем миром, и те оскудевают ресурсами. Мегаполисы высасывают из провинций все соки: финансовые, кадровые… Столица, в свою очередь, замыкается в отдельный мир и транслирует образ жизни, совершенно непонятный остальной стране. Реклама в деревне, например, воспринимается как марсианские хроники, и это рождает ненависть.