Эпоха Владимира Путина. К вопросу об исторической миссии второго президента России - Владимир Кузнечевский Страница 37

А мы боимся. Мы говорим все время: нет, давайте не пойдем в ту дверь, там может быть что-то страшное: нет, не меняйте этого человека – тот, кто придет, будет хуже; не трогайте эту систему – она нам не нравится, но если ее тронете, то может начаться страшное. Страх перед будущим не позволяет нам двигаться вперед».

А еще крайне необходимо то, что называется «длинным взглядом». «Возьмем авторитарный Китай. Дэн Сяопин с чего начал подвижку – с того, что вместо прежнего взгляда «10 лет упорного труда – 10 000 лет процветания», вместо вот этого «Давайте, ребята, рванем сейчас, а дальше можно будет наслаждаться», он сказал: за несколько поколений мы достигнем уровня среднеразвитой европейской страны. Он предложил, во-первых, смотреть далеко – на 30–40 лет вперед, во-вторых, ставить цели не такие амбициозные, а реалистичные и убедил элиты и нацию следовать этому горизонту… Все эти пути сходятся к тому, что сначала нужен долгий взгляд… А долгий взгляд возникает из определенных интересов».

Кроме того, замечает, как бы между прочим, Аузан, «мы все время забываем, что экономика – наука поведенческая, она всегда связана с тем, как люди будут реагировать на то или иное, а реакция людей во многом связана с тем, верят они или не верят, готовы они подождать или пойти на какие-то жертвы или же, наоборот, не готовы».

Иными словами, если большинство граждан страны не будет воодушевлено целями, которое выдвигает руководство страны, то все прекрасные экономические теории никогда не дадут нужного эффекта. Люди должны не только верить в эти теории, но и разделять в своем сознании ЦЕЛИ, которые эти теории постулируют.

Как замечает известный российский историк и государственный деятель, руководитель Федерального архивного агентства (Росархива), доктор исторических наук Андрей Артизов, «когда у людей есть уверенность в завтрашнем дне, они не ищут в прошлом причину трудностей или неудач. Они думают о нынешнем и о будущем» ^[82].

В конце 2017 года подтверждение ценности этой мысли пришло из Нобелевского комитета. Как выяснилось, это доходчиво объяснил лауреат Нобелевской премии по экономике 2017 года Ричард Таллер в своей книге, за которую он и получил премию, «Новая поведенческая экономика» (в английском варианте книга была издана в 2005 году в Чикаго).

Как пишет известный российский специалист в области государственного управления экономикой и финансами доктор экономических наук Никита Кричевский, «Нобеля американскому исследователю присудили в первую очередь за смелость пойти против мейнстрима, базовой установки теоретиков, согласно которой человек – существо, руководствующееся исключительно желанием получить как можно больше удовольствия, способное мгновенно вычислять наиболее подходящий вариант из многообразия выбора и обладающее всей полнотой информации. Эдакий ходячий суперкомпьютер, уверенный в том, что все вокруг мыслят идентично.

О морально-нравственных качествах людей, естественных ограничителях, наподобие силы воли или принесения в жертву собственного интереса ради общественного, о неодинаковых интеллектуальных способностях, наконец, экономическая наука предпочитает не задумываться, относя эти важнейшие вводные к малозначимым факторам, а то и вовсе их не замечая. Так выстраиваются красивые теоретические модели из серии «как будто», модели, к которым реальность и люди относятся крайне сурово». Но люди, пишет Кричевский, и не только в нашей стране, «не винтики в теоретической машинке, не столько homo economicus (человек экономический), сколько homo sapiens (человек разумный), а то и homo socialis (человек общественный)» ^[83].

Р. Талер пришел к выводу, что стройные, экономические теории не работают из-за иррационального поведения людей и предложил включать этот фактор в планирование социальной политики. Суть его открытия заключается в рекомендациях национальным правительствам не увлекаться разработкой инвариантных моделей целей и проталкиванием их в жизнь, заставляя людей принимать их как способ жизненного поведения.

Национальным правительствам нужно, пишет Р. Талер, всего лишь показывать то, как с наименьшими затратами можно получать искомое. Американский экономист называет это не навязыванием, а подталкиванием к верному решению, играя не на затратах личной энергии, а на глубинном качестве человеческой натуры – на проявлении лени.

Между тем, пишет известный российский психолог Анастасия Пономаренко (автор серии книг по возрастной психологии), современным гражданам России «будущее представляется совсем туманным. А нет перспектив, нет и надежды. Нет надежды – нет высоких моральных принципов и заинтересованности в деятельности». «В нашей жизни должна быть целенаправленная деятельность, приносящая удовлетворение… позитивное представление о будущем. Мы должны верить, что завтра будем счастливее, чем сегодня». И как бы между прочим добавляет: при всей справедливой критике в адрес советского периода нашей жизни «советские люди всегда знали, что завтра будет лучше, чем вчера. В этом их убеждала окружающая действительность. Активно строились жилые дома, объекты инфраструктуры, снижались цены. По телевидению рассказывали о достижениях, что тоже внушало оптимизм и веру в будущее. Во времена СССР люди много общались между собой…Самооценка зависела исключительно от качеств собственной личности, а не от сословного происхождения или кошелька родителей» ^[84].

В последние 30 лет ничего нет и в помине. Прежде всего это проявляется во взаимоотношениях между родителями и детьми. Здесь лежит самая большая духовная (душевная?) пропасть. Моя жена работает учителем русского языка и литературы в московской средней школе, ее коллеги по университету – несколько человек – в Зеленограде, Лобне, Истре, других городах Московской области. Вращаясь по выходным дням в этом кругу, я регулярно слышу рассказы о том, что они являются свидетелями многочисленных ситуаций, когда родители не понимают, на что им следует нацеливать своих детей, а те, видя и кожей ощущая растерянность родителей, часто живут в своем мирке, что называется, без руля и без ветрил.

Никто не имеет в жизни нужного целеполагания, общество в потрясающей степени атомизировано, пребывает в межеумочном состоянии, люди тратят свое жизненное время в никуда, живя практически одним днем. Такое состояние общества подтверждают и многочисленные опросы общественного мнения. Так, в июле 2017 года «Левада-центр» Льва Гудкова провел социологический опрос жителей России о наличии у них доверия друг к другу. Выяснилось, что только 40 % россиян склонны доверять своим близким (близким!), да и то частично. И только 8 % – безоговорочно.

В этой связи хотелось бы еще раз вернуться к декабрьскому (2017 г.) выступлению в прессе Г.Х. Попова, где он обратил внимание общественности на то, что в переломный для России момент следует помнить, что «чем больше страна, чем она многонациональное, тем больше ей необходимо, чтобы оставаться великой державой, интеллектуальный мозг. Без опоры на творческую интеллигенцию Россия развиваться не может». И добавил: «Ведь даже самая прогрессивная бюрократия не может создать модель радикальных перемен. Это наглядно демонстрирует один из лучших российских демократов Кудрин, которому поручено создавать проект будущего».