Красный дракон. Китай между Америкой и Россией. От Мао Цзэдуна до Си Цзиньпина - Елена Поликарпова Страница 37

Образование Китайской Народной Республики оказалось детонатором революционного процесса на Востоке, что привело к быстрому развалу Британской империи (первой получила независимость Индия уже в 1943 году, причем без разделения на собственно Индию и Пакистан, как это было задумано англичанами). Внутри самого Китая уже во времена Н. Хрущева произошло размежевание Мао Цзэдуна и просоветски настроенной группы (Пэн Дэхуай, Чжоу Эньлай и др.). Генерал Пэн Дэхуай сумел совершить переворот и устранить Мао Цзэдуна, в результате чего еще более тесными стали отношения между Советским Союзом и Китаем.

Однако нельзя упускать из виду, что все это служило одной цели, которую поставило себе китайское руководство, а именно: расширение жизненного пространства. Эксперты уже тогда просчитали, что бурное развитие китайской экономики и рост населения приведут к нехватке земли, к территориальному “голоду” (уже в 1995 году на каждого китайца должно было приходиться всего лишь 0,08 га земли). В то же время у северного соседа фактически пустуют громадные территории Сибири и Дальнего Востока (там на один квадратный километр приходится менее одного человека). Поэтому Пекином продумывается и осуществляется план тихого проникновения в эти регионы Советского Союза под видом “дружбы на веки веков” между китайским и советским народами. В результате этого процесса сотни миллионов китайцев занимают и осваивают Сибирь и Дальний Восток с их несметными ресурсами. Эта политика в сочетании с экономическими реформами Дэн Сяопина своим следствием имеет то, что уже в последней трети XX столетия Китай занял ведущее месте в мире по экономическому потенциалу и стал теснить США и Западную Европу, стремясь к доминированию в глобальных масштабах. Здесь следует считаться с фигурой архитектора китайской перестройки: “Он был суровым и твердым человеком из Сэчуани, обладал грубой жестокостью, присущей и Мао, но без малейшего намека на романтизм или интерес к политике как форме искусства. Дэн был самым последовательным противником политических драм…”²⁷⁹. Своему мощному рывку Китай обязан в значительной мере деятельности Дэн Сяопина»²⁸⁰.

Вот к чему мог привести случай с расстрелом Чан Кайши (как уже упоминалось, для дальневосточного мышления случай и есть закон развития бытия).

Однако Чан Кайши остался жив и данный сценарий мировой цивилизации перешел в разряд неосуществленных.

В действительности же Москва взаимодействовала и с Чан Кайши, и с Мао Цзэдуном: она задолго до Сианьского инцидента начала переговоры с Нанкином (столицей Чанкайшистского Китая), заставила китайских коммунистов признать нанкинское правительство в качестве законного центрального правительства Китая и ввести коммунистические вооруженные формирования в состав объединенной армии, сохранив при этом полную организационную независимость. В марте 1937 г. советское Политбюро приняло решение о поставках оружия правительству Чан Кайши, причем военная помощь китайским коммунистам оказывалась только через центральное правительство и с его одобрения. «Изменить курс в Китае и по-новому взглянуть на ситуацию в этой стране Москву заставили интересы собственного выживания. Выступая на совещании в Дальневосточном отделе НКИД 27 июня 1939 г., заместитель наркома С.А. Лозовский так выразил новый подход Москвы: “Мы как государство заинтересованы в победе Китая над японским агрессором, и вся работа полпредства должна быть подчинена этой нашей установке… Предпосылкой успешной войны против Японии является национальное единство… Хотя в правых кругах Гоминьдана имеется враждебное отношение к СССР, но в своем подавляющем большинстве китайский народ относится к СССР с величайшей любовью. В Китае сейчас решаются мировые проблемы. По существу сейчас поставлен вопрос так: будет ли Япония владычицей Тихого океана и тихоокеанского побережья или нет. От исхода борьбы между Китаем и Японией – а я в этом не сомневаюсь – зависит судьба человечества на многие десятилетия”»²⁸¹.

В связи с нападением Германии на Советский Союз возросло значение союза с Чан Кайши, армии которого приковали к себе японские силы в Китае, тем самым снижая вероятность вторжения Японии на советскую территорию. Поэтому до самого конца войны с Германией Сталин стремился смягчить разногласия между Гоминьданом и КПК и содействовать тому, чтобы обе стороны активно и скоординировано противостояли японской агрессии. «На протяжении военных лет Москва прилагала немало усилий для сдерживания конфликтов между силами Гоминьдана и КПК и активизации и теми, и другими антияпонской борьбы. Во мнениях советского представителя П.П. Владимирова в Яньане, где располагался штаб коммунистов, сквозит раздражение по поводу того, что КПК недостаточно активно ведет войну с Японией и старается сохранить силы для борьбы с Гоминьданом, а также недовольство развернутой Мао Цзэдуном кампанией по исправлению стиля (“чжэнфэн”), направленной на искоренение инакомыслия, и прежде всего советского и коминтерновского влияния в КПК. Однако в целом СССР всемерно поддерживал КПК, стараясь убедить Чан Кайши не открывать военных действий против коммунистических сил»²⁸². В данном случае существенным является то, что политически проницательный П.П. Владимиров увидел в лице Мао Цзэдуна китайского националиста, а не интернационалиста, что в соответствии с китайскими традициями его личность претерпевала метаморфозы в зависимости от ситуации.

Какие бы метаморфозы ни претерпевала личность Мао Цзэдуна в отношениях с лидером Советского Союза, как бы она ни маскировала свою подлинную сущность, И. Сталин выстраивал линию своего политического поведения с Мао Цзэдуном и Чан Кайши исключительно с ювелирной точностью. Это проявляется в том, что в конце Второй мировой войны он считал, что будущее Китая определяет Чан Кайши, в руках которого находились политические, экономические и военные рычаги управления страной и которого поддерживала Америка. Поэтому его политика в отношении Нанкина и Вашингтона представляла собою ряд маневров, чтобы не дать Америке возможности вмешиваться в происходящее противоборство Чан Кайши и Мао Цзэдуна. Вместе с тем И. Сталин полностью поддерживал КПК и Мао Цзэдуна в их стремлении захватить власть, оказывал помощь вооруженным силам КПК. «Политика Сталина, – пишет Ю. Галенович, – представляется сегодня единственно возможной в условиях того времени и главным образом содействовавшей наращиванию своих сил Мао Цзэдуном, способствовавшей успехам КПК в ее борьбе с Гоминьданом, в определенной степени нейтрализовавшей действия США. Политика Сталина позволяла сохранять нормальные мирные отношения между Россией и Китаем и в тоже время оставаться в положении того, кто прямо не вмешивается в борьбу сил в Китае, сохраняя за собой возможность при любом повороте событий в Китае быть нужным обеим противоборствующим силам»²⁸³.

Представляют интерес наблюдения П.П. Владимирова относительно отношения Мао Цзэдуна к И. Сталину, которое было смесью внешне намеренно подчеркнутого уважения, даже преклонения, и постоянных упреков и претензий. Когда Советский Союз сдерживал натиск немецко-фашистской армии, терпел неудачи на фронтах, тогда Мао Цзэдун и его соратники позволяли себе издевательское отношение к горю советских людей и одновременно выражали недовольство поставками вооружения Советским Союзом. Это вооружение Мао Цзэдун хотел использовать только в борьбе с армией Чан Кайши, причем он не стремился видеть в Советском Союзе главную опору всего коммунистического движения. «Мао Цзэдун не желал исходить из тезиса Москвы о том, что крах СССР означал неминуемый конец и КПК, Мао Цзэдуна. Здесь мнения Мао Цзэдуна и Сталина расходились»²⁸⁴. Это и было подмечено П.П. Владимировым, когда в июне 1942 г. он сделал вывод о враждебном отношении Мао Цзэдуна к Советскому Союзу: «Разговоры некоторых руководителей КПК о своем дружелюбии, коим явилось-де предупреждение о нападении Германии, откровенно спекулятивны. Действительность – скрытая враждебность Кан Шэна, а возможно, и председателя КПК – Мао Цзэдуна… Враждебность Мао Цзэдуна?! Нет, для меня теперь это отнюдь не такая уж еретическая мысль»²⁸⁵.