Путин, водка и казаки. Представления о России на Западе - Клементе Гонсалес Страница 28

Я не хочу возвращаться в Великобританию. Мне многое там не нравится. У нас мало рабочих мест, наше правительство творит ужасные вещи: отбирает деньги у бедных людей и поощряет богатых. Никто не любит наше правительство. Как и в России, у нас нет ни одной достойной партии, поэтому каждые выборы нам приходится выбирать, какую из них мы ненавидим меньше. Я ненавижу идею королевской семьи. У нас есть дети, которые не могут позволить себе есть качественную пищу, зато мы платим королеве пять миллионов фунтов ежемесячно. Это политические причины, но есть и другие.

Когда я возвращаюсь в Великобританию, спустя десять минут я хочу вернуться обратно в Россию. Как‑то я сидел в британском поезде и слушал разговор. Два человека минут двадцать рассуждали о том, на сколько им хватает зарядки на телефоне. Один говорил: «На моем телефоне я могу делать это 20 минут». А другой отвечал: «А на моем телефоне я могу делать это 50 минут», и так далее. Поэтому когда я возвращаюсь в Пулково, сажусь в автобус до Московской и вижу людей в ушанках, больших пальто, которые курят, плюют на пол и спорят… Не знаю почему, но я чувствую себя как дома.

Миссионерка Фелисити Кервен‑Рид рассказала, как она полюбила свеклу и привыкала к непредсказуемости русской действительности и жесткой системе здравоохранения.

— Чему вас научила Россия?

— В Англии я принимала все как данность. Никогда не задумывалась о том, что что‑то может пойти не так, — дома все работает как нужно. Здесь я поняла, что часто вещи работают не так, как ты хочешь. Понять это было очень трудно. Например, мне нужно было в поликлинику, и коллега подсказал мне номера автобусов, на которых я могу добраться туда, но сделал это очень быстро. Я стояла на остановке, приехал какой‑то автобус, и я спросила: «Вы едете в поликлинику?». Женщина, сидевшая внутри, ответила: «Да». Я вошла в автобус и попросила ее сказать, когда мне выходить. И, конечно, она забыла. Я долго ждала и думала: «Неужели она так далеко находится?». А потом эта женщина вдруг начала кричать, чтобы я вышла. Оказалось, что я не в том месте и села в автобус, который ехал в обратном направлении. На дороге были какие‑то работы, и он поехал вообще другим путем. В итоге я так и не добралась до поликлиники.

В тот день я так плакала из‑за того, что плохо поняла русский язык. Эта страшная женщина в автобусе кричала на меня и говорила, что я глупая. Это был печальный опыт. Но сейчас я поняла, что даже если что‑то не работает так, как в Англии, это не значит, что все плохо. Просто это другая культура. Раньше я относилась ко всему с чувством западного империализма. Думала: «Это хуже, почему они не делают так, как мы?». Мне казалось, что я должна показывать, как нужно жить. Но теперь понимаю, что это неправильно.

— Что бы вы хотели перенести из своей страны в Санкт‑Петербург?

— Систему здравоохранения. Каждые шесть месяцев я должна сдавать анализы в поликлинике. Помню, каким шоком для меня была сдача крови. Когда я вошла в кабинет, строгая медсестра произнесла только: «Руку». Я объяснила, что я левша и попросила взять кровь из правой. Она ответила: «Нет», — и крепко сжала мою кисть. Вместо шприца она достала лезвие и резким движением порезала мой палец. Кровь была везде. Медсестра долго не могла собрать ее пипеткой. Я сказала: «Извините, у меня не так много крови, пожалуйста, аккуратней». Но она равнодушно посмотрела на меня, дала кусок ваты и сказала: «Держите». И все. Все, что она сказала, было «руку», «нет» и «держите». Ни «здравствуйте», ни «садитесь» — ничего.

Еще одна вещь, которая мне здесь не нравится, связана с менталитетом. Однажды на работе коллега случайно разбила мой телефон. Я указала ей на это, но она все отрицала. Тогда я объяснила, что видела, как это произошло. Коллега все равно продолжала говорить, что это не так. Я не собиралась просить ее покупать мне новый телефон, только хотела, чтобы она извинилась, но просить прощения она не собиралась. Тогда я стала ругаться с ней, и она ушла к директору, которая потом меня же и отчитала. По‑моему, это нечестно. Когда это случилось, я никак не могла понять, почему сломан мой телефон и меня же ругают. Но теперь понимаю: в английском обществе развита культура вины. Если мы чувствуем себя виноватыми, мы просим прощения, и все нормально. Но в России господствует культура стыда. Стыд — это не то, как ты себя чувствуешь, а то, как другие смотрят на тебя. Поэтому, если никто не видел, как ты что‑то сделал, ты можешь скрыть свою вину и не чувствовать при этом никакого стыда. Это просто другое мышление.

— Какие люди сыграли для вас важную роль?

— Мои друзья Тим и Рэйчел тоже из Англии и живут здесь на два года больше. Они для меня как семья и всегда помогали мне, если я что‑то не понимала в русской культуре.

Еще у меня есть русская подруга Юля. Чтобы помочь мне с русским, она предложила устраивать «русский стол». Примерно раз в месяц мы ужинали вместе и смотрели традиционные русские фильмы: «Иван Васильевич меняет профессию», «Бриллиантовая рука», «Питер FM», русскую «Мэри Поппинс». Она, кстати, такая сюрреалистическая.

— Ваши находки в Санкт‑Петербурге?

— Белые ночи. Мне нравится, что в это время я могу допоздна гулять с друзьями и чувствовать себя в безопасности. Это так романтично, и если бы у меня был друг, гулять с ним было бы приятнее. В Санкт‑Петербурге наступление ночи не значит, что все люди уходят домой. Магазины еще открыты, люди гуляют, и город иногда даже более живой ночью, чем днем. В Англии, например, в маленьких городах все магазины закрываются между пятью и шестью часами вечера, и, кроме пятницы и субботы, это просто мертвые города.

Снег. Я не люблю зиму, но я люблю снег. Особенно если это новый, чистый снег, и небо голубое. Мне нравится, когда рассвет и ветви деревьев покрыты инеем, — это как в Нарнии.

Церковь. Я никогда не чувствую себя одинокой, потому что у меня есть семья в Питере. И это люди из церкви. Я знаю, что они всегда помогут мне и примут меня такой, какая я есть.

Борщ. Когда я жила в Англии, думала, что не люблю свеклу. Но когда попробовала настоящий русский борщ, то узнала, что это безумно вкусно. Еще я люблю русские пироги, они гораздо вкуснее английских. Пельмени, манты, супы — в России очень много вкусных блюд.

— Зачем вы здесь?

— В первый раз я побывала в России в 21 год, когда ездила на Кавказ с миссионерской службой. Тогда я вообще ничего не знала об этой стране, кроме того, что столица — Москва. Когда мне было пять лет, у нас в школе висел плакат с изображением собора Василия Блаженного, и я очень любила рисовать его, потому что он разноцветный и похож на мороженое. Я была буквально влюблена в него и поэтому заплакала, когда увидела его вживую на Красной площади. На Кавказе мы две недели работали в детском лагере, устраивали спектакли и занимались рукоделием. Там я поняла, что люблю Россию и хочу побывать здесь еще раз.

После окончания университета я год работала волонтером в церкви, вела для молодежи теологический курс. В последний день этого курса Бог очень ясно сказал мне: «Готовься, через год ты будешь жить в Восточной Европе». Я не слышала его голос, но это почувствовала. Бог будто дал мне поручение, и я начала готовиться: пошла на курсы преподавателей английского языка как иностранного. В Петербурге тогда как раз открывалась новая церковь, «Надежда», которая сотрудничала с моей церковью в Англии, и я приехала туда на миссионерскую службу. Честно говоря, первые два или три дня чувствовала себя очень странно. Все люди здесь казались мне очень страшными, холодными, и погода была плохая. Но через три дня мне стало легче, и в конце концов я решила, что люблю Санкт‑Петербург, петербуржцев и хочу жить здесь. Поэтому, вернувшись в Англию, я нашла работу гувернанткой в русской семье. Я преподавала английский папе, маме и дочке, но через шесть месяцев они сказали, что больше не хотят, чтобы я жила с ними. Тогда я испугалась, что останусь без дома и работы. В воскресенье пошла в церковь и рассказала все моему пастору, и после службы шесть человек предложили мне жить у них. Так через 24 часа у меня был новый дом, а еще через сутки — новая работа в детском саду.