Путин, водка и казаки. Представления о России на Западе - Клементе Гонсалес Страница 27

Сегодня у меня тут муж и дочь, и это мой дом. Но государство не принимает семью как вескую причину находиться здесь. На данный момент у меня есть вид на жительство, который продлевается каждые пять лет. Раньше были визы, и как‑то на границе с Финляндией причиной моего нахождения в России я назвала русского мужа и нашу дочь. Мне сказали, что это не является причиной. Я точно не знаю, что будет завтра, если вовремя не подам документы или не получу нужные бумаги.

Преподаватель Глин Джеймс рассказал о том, как Россия научила его быть прямолинейным, почему уэльский регби подойдет россиянам и из‑за чего он не хочет возвращаться в Великобританию.

— Чему вас научила Россия?

— Я заметил, что русские люди очень прямо выражают свои мысли. Когда я только приехал, моя первая мысль была: «Почему все спорят?». Мне казалось, что люди разговаривают друг с другом на повышенных тонах. Но позже я понял, что это не ссоры, а просто более прямой способ коммуникации. В Великобритании очень любят использовать модальные глаголы, чтобы сделать речь более вежливой. Например, такой: «Не сильно ли вас побеспокоит передать мне соль. Если это не слишком большая проблема для вас… Я буду невероятно благодарен вам за это…».

Россия сделала меня прямолинейным. Теперь, если я не хочу что‑то делать, я могу просто сказать «нет». Тогда как в Великобритании я бы сказал: «Да, это звучит как неплохая идея, однако…» и так далее. Мне нравится, что в России сразу же переходят к смыслу. Но, с другой стороны, мне приходится учить своих студентов прямо противоположному. Я пытаюсь объяснить русским, почему в английском просто сказать: «Дай мне ручку», — это ужасно грубо.

— Что бы вы хотели перенести из своей страны в Санкт‑Петербург?

— В Великобритании я очень люблю ходить в камеди‑клубы. Идея стэндап‑камеди проста: перед микрофоном стоит человек и шутит. Я видел русский стэндап, но он больше похож на актерские скетчи. Очень скучаю по уэльскому юмору. Уэльс — младший брат Англии, поэтому у нас есть некий комплекс неполноценности: мы беспокоимся, что не так хороши, как наш старший брат. Поэтому нам нравится шутить о том, какие мы бесполезные, безнадежные и жалкие.

Еще мне не хватает регби, это наш национальный спорт. Что‑то вроде хоккея, но для настоящих мужчин. Думаю, он бы очень подошел русским, потому что они брутальны и физически развиты. Я видел пару ребят в Москве, которые играли в регби, но это скорее была просто какая‑то сумасшедшая игра с мячом.

— Какие люди сыграли для вас важную роль?

— Есть два водителя, которые помогли мне понять русский менталитет. Первый вез меня из аэропорта, когда я прилетел в Москву из Великобритании. Мы заблудились, и тогда он остановился, чтобы спросить дорогу, высунул голову из окна и крикнул: «Бабушка!». Когда в Великобритании обращаются к пожилой женщине, никогда не называют ее «grandmother», только если это действительно наша бабушка. Так что моя первая мысль была: «Это его бабушка? Надо же, какое совпадение». Позже я понял, что это не так, и меня поразило, как вы обращаетесь к людям: «девушка», «молодой человек», «бабушка». В итоге он нашел мою квартиру, проводил меня до двери и дал мне пакет, в котором была пара документов, пачка печенья и туалетная бумага. Он вручил мне его, сказал «Good luck!» и ушел. Он не сказал ничего вроде: «Располагайтесь, не беспокойтесь, вам скоро позвонят». Просто «Good luck». Сейчас я, конечно, знаю, что вы часто желаете удачи, когда прощаетесь. Но мы обычно говорим так, когда должно случиться что‑то плохое. Например, если у человека скоро операция, все говорят ему «Good luck». Поэтому в тот момент это меня немного напугало. Я подумал: «Зачем мне нужна удача? Что со мной должно произойти?».

Другим водителем, который много для меня значит, был мой административный директор Андрей. Я не помню его фамилию, но все звали его «Бобер». Мы ехали с ним из Москвы в Зеленоград, и он спросил: «Ты говоришь по‑русски?», я сказал: «Да, немножко». Потом он сказал: «Хочешь пива?». Это была мгновенная дружба. Когда ты встречаешь кого‑то в Великобритании, ты сначала говоришь «How are you?», и контакт устанавливается очень медленно. А здесь все прямо: «Хочешь пива?». Андрей был сумасшедшим парнем. Он жил в Нью‑Йорке около десяти лет, и у него был очень хороший английский с таким странным русско‑нью‑йоркским акцентом. Потом он сказал мне на своем английском: «Moscow is shit, man. You wanna come to Zelenograd. You want prostitutes? We’ve got prostitutes». Потрясающе, что русские могут сразу же разговаривать так с людьми, которых они видят впервые.

Мне очень не нравится, когда иностранцы приезжают сюда и общаются только друг с другом. Очень многие именно так и делают, возможно, из‑за того, что не знают русский. Но когда я приехал в Москву, я удалил свой аккаунт в «Facebook», чтобы не поддерживать контакты с моими соотечественниками. Я хотел быть целиком и полностью в русском мире. Мне удалось завести много русских друзей. Больше мне нравятся те, которые родились не в Москве и Санкт‑Петербурге, а где‑нибудь, например, в Сибири. Меня раздражает, что москвичи и петербуржцы слишком гордятся своими городами. Москва была первым городом, в котором я жил, и у меня было там много хорошего. Но когда я переехал в Петербург, люди стали говорить мне, что Москва — ужасный город, что там слишком много людей и все грубые. Я этого совершенно не почувствовал: люди были очень приятные и дружелюбные. И я не думаю, что там намного более загружено, чем здесь. Чтобы в этом убедиться, стоит сходить на Василеостровскую в девять часов утра. Поэтому когда петербуржцы говорят плохо о Москве, я чувствую, что должен защищать ее, и не понимаю, почему нельзя любить оба города.

— Ваши находки в Санкт‑Петербурге?

— Набережные. Думаю, самая лучшая прогулка по Петербургу — это прогулка по набережным. Я люблю гулять от Эрмитажа по Дворцовому на Васильевский остров и смотреть на Петропавловскую крепость.

Крыши. Знаю, что это стало очень популярным, но возможность выбираться на крыши — это действительно здорово. Мне повезло, что в моем доме есть выход на крышу: я люблю смотреть на Петербург с высоты.

Крестовский остров. Мне нравится Крестовский остров не только из‑за аттракционов, но и потому, что это очень красивое место. Там есть приятный немецкий паб, где можно купить сосиски чуть ли не в один метр длиной.

Павловск. Там очень приятная атмосфера. Когда ты живешь в большом городе долгое время, периодически нужно уезжать в более спокойное место, как, например, парк в Павловске. Он большой, и там не так много туристов, как, например, в Петергофе.

— Зачем вы здесь?

— Причина, по которой я приехал сюда, немного странная. В Великобритании у меня есть друг. Как‑то раз он начал изучать русский язык. Не знаю, зачем, и никогда не спрашивал его об этом. У нас с ним много общего, поэтому я тоже записался на курсы. Моя работа была не самой интересной, и я подумал, что неплохо было бы путешествовать. Изначально я планировал провести в России девять месяцев, потом вернуться в Великобританию, найти другую работу и быть настоящим человеком. Но мне так понравилось, что я остался в Москве еще на девять месяцев. Потом мне предложили работу в Санкт‑Петербурге, и с тех пор я живу здесь.