Великая Америка. Тайная сила власти - Томас Джефферсон Страница 26

Чтобы придать нашему предложению больший вес, мы решили явиться на следующее утро к г-ну Николасу, чей степенный и религиозный характер более соответствовал тону нашей резолюции, и уговорить его внести ее на рассмотрение ассамблеи. Соответственно мы отправились к нему утром. В тот же день он внес наше предложение о 1 июня, и оно прошло, не встретив возражений. Как обычно, губернатор распустил ассамблею. Как и прежде, мы направились в зал Аполлона, согласовали статьи «Ассоциации» и обязали наш Комитет связи предложить комитетам связи других колоний назначить своих представителей для ежегодного проведения Конгресса в удобном для всех месте с тем, чтобы время от времени принимать необходимые решения в интересах общего дела. Мы заявили также, что нападение на любую из наших колоний должно рассматриваться как нападение на всех.

Это происходило в мае. Далее мы рекомендовали нескольким графствам избирать представителей на встречу в Вильямсберге 1 августа для того, чтобы обсудить положение колонии и в особенности для того, чтобы назначить делегатов на всеобщий Конгресс, если к решению провести его присоединится большинство комитетов связи. Решение о проведении Конгресса было принято; местом его проведения была выбрана Филадельфия; начало работы назначено на 5 сентября.

Мы разъехались по домам, и в своих графствах обратились к священникам с просьбой 1 июня встретиться с народом, провести церемонии и произнести соответствующие этому дню проповеди. Лица большинства собравшихся 1 июня людей выражали беспокойство и тревогу. Влияние этого дня на настроение всей колонии было подобно воздействию электрического шока – каждый словно очнулся, выпрямился и твердо встал на ноги. Повсеместно были избраны делегаты на конвент. Будучи избранным от своего графства, я подготовил проект инструкций для делегатов, которых мы пошлем на Конгресс, и собирался огласить его на нашем собрании.

Готовя этот проект, я руководствовался тем, что с самого начала считал общеизвестным и незыблемым фактом, а именно, что отношения между Великобританией и нашими колониями были точно такими же, как между Англией и Шотландией после восшествия на престол короля Якова и до Акта об унии, и такими же, как нынешние отношения Англии с Ганновером. У них один и тот же глава исполнительной власти, но больше нет никаких иных необходимых политических связей, и наша эмиграция из Англии в эти земли дала ей не больше прав над нами, чем эмиграция в Англию датчан и саксов дала современным правительствам их стран над Англией.

С этой моей мыслью я не мог никого убедить согласиться кроме г-на Уита. Он согласился со мной, как только был задан этот коренной вопрос: каковы политические отношения между нами и Англией? Другие наши патриоты – Рандолф, оба Ли, Николас, Пенделтон – остановились на полпути вместе с Джоном Дикинсоном, который допускал, что Англия имеет право регулировать нашу торговлю и облагать ее налогами с этой целью, но не для извлечения дохода. Для такой точки зрения нет оснований ни в каком-либо договоре, ни в общепризнанных принципах колонизации, ни в логике вещей. Эмиграция же, являясь естественным правом, практиковалась как таковая всеми народами, во все времена.

* * *

За несколько дней до назначенного срока я выехал в Вильямсберг, но по дороге заболел дизентерией и не смог ехать дальше. Поэтому я отослал в Вильямсберг два экземпляра моего проекта, один Пейтону Рандолфу, который, как я знал, будет председателем конвента, а другой Патрику Генри. Был ли г-н Генри не согласен с моими предложениями или поленился прочитать их (а когда дело касалось чтения, он был самым ленивым человеком из всех, кого я когда-либо знал), я так никогда и не узнал, но он никому не сообщил о моем проекте. Пейтон Рандолф сообщил конвенту, что он получил такой документ от делегата, которому болезнь помешала самому довести его до сведения присутствующих, и представил его для ознакомления. Он был в основном прочитан делегатами и многие его одобрили, хотя и посчитали слишком смелым при нынешнем положении вещей. Однако они опубликовали его в виде памфлета под названием «Общий обзор прав британской Америки». Памфлет дошел до Англии и был взят на вооружение оппозицией. С тем чтобы он лучше отвечал целям оппозиции, г-н Берк слегка дополнил текст и в таком виде он выдержал несколько изданий. Об этом мне рассказал Парсон Херт, оказавшийся в это время в Лондоне, куда он прибыл для посвящения в духовный сан.

Впоследствии Пейтон Рандолф сообщил мне, что из-за этого я был удостоен чести быть занесенным в длинный проскрипционный список, включенный в билль об осуждении парламентом за государственную измену, разработка которого началась в одной из палат парламента, но вскоре же была прекращена благодаря быстрой смене событий, научившей членов палаты быть более осторожными. Монтагью, бывший агентом Палаты горожан в Англии, сделал выписки из этого билля, переписал упоминавшиеся имена и отослал их Пейтону Рандолфу. Всего, мне кажется, Рандолф перечислил около двадцати имен, но я помню только Хэнкока, двух Адамсов, самого Рандолфа и себя. Конвент открылся 1 августа, возобновил «Ассоциацию», избрал делегатов на Конгресс, дав им весьма умеренные и соответственно выдержанные как по форме, так и по содержанию инструкции. В назначенное время делегаты отбыли в Филадельфию.

Великолепный ход первой сессии этого Конгресса принадлежит истории, он известен всем и нет нужды описывать его здесь снова. Сессия Конгресса закончилась 26 октября, а следующая была назначена на 10 мая. Очередная сессия конвента колонии в марте 1775 г. одобрила работу Конгресса, поблагодарила делегатов и вновь уполномочила тех же лиц представлять колонию на Конгрессе в мае. Предвидя возможность того, что Пейтон Рандолф, президент нашего конвента, а также и спикер Палаты горожан, может быть отозван, на этот случай в состав делегации включили меня.

Как и ожидалось, г-н Рандолф был вынужден оставить пост президента Конгресса, чтобы присутствовать на Генеральной ассамблее в Виргинии, созванной лордом Данмором 1 июня 1775 г. Примирительные, как их называли, предложения лорда Норта, полученные губернатором, стали основным вопросом, для обсуждения которого созывалась ассамблея. Г-н Рандолф, естественно, присутствовал на заседаниях ассамблеи, и – поскольку эти предложения были направлены всем губернаторам, смысл и содержание их были общеизвестны, – ему очень хотелось, чтобы ответ нашей ассамблеи, который, вероятно, мог стать первым, соответствовал бы известным ему чувствам и пожеланиям членов Конгресса, который он недавно покинул. Он опасался, что г-н Николас, чьи взгляды еще не отвечали требованиям времени, возьмется за составление ответа ассамблеи и поэтому настаивал, чтобы ответ был подготовлен мною. Я так и сделал, и с помощью Рандолфа провел этот ответ через палату, при этом г-да Николас и Джеймс Мерсер долго сомневались и колебались, а некоторые возражения несколько ослабили этот наш ответ, но в конце концов голосование было единодушным или почти единодушным.

* * *

Сразу же после этого я отправился в Филадельфию и первым сообщил Конгрессу о нашем ответе. Там он был полностью одобрен. С 21 июня я присутствовал на заседаниях Конгресса. Для подготовки декларации о причинах, побудивших нас взяться за оружие, был создан комитет, который 24 июня представил свой доклад (составленный, как я полагаю, Дж. Ратледжем). Поскольку доклад не был одобрен, 26-го Конгресс вернул его в комитет на доработку, добавив в его состав г-на Дикинсона и меня.