Кого будем защищать - Сергей Кара-Мурза Страница 26

Кризис как будто приоткрыл ту бездну, в которую сползает наша культура. Что-то клубится внизу, дна не видно. И не видно, за что можно зацепиться на мокром грязном склоне. Весь этот мрак и тлен — не явление природы. Это — плод наших мыслей, наших действий и бездействия за последние 25-30 лет. Дальше в глубь истории лезть не надо, дело решили эти годы.

Советская революция была катастрофическим выходом из исторической ловушки, в которую попала Россия при импорте западного капитализма. Катастрофическим — но выходом. Мягче не нашлось, перепробовали все наличные проекты. Травмы катастрофы были залечены, ненависть и реваншизм культивировались в очень небольшом меньшинстве. Но советская система в ходе урбанизации и смены поколений переживала кризис мировоззрения, опасный для идеократического государства. «Прогрессивная общественность» решила этим кризисом воспользоваться и подправить систему «под себя».

Союзники в этом проекте были влиятельными (от еврокоммунистов до Рейгана, от Сахарова до фарцовщиков), вероятность успеха велика. Все прошло как по маслу, отпраздновали победу. Что она будет пирровой, не сомневались. Но, как и предполагали, удалось сбросить социальную цену «геополитической катастрофы» на шею большинства. Чтобы заглушить совесть, раскрутили дикий, невиданный в конце XX века социал-дарвинизм. Интеллигенция…

Вместе с совестью оказалось подавленным и рациональное сознание. Тут есть проблема для методологов — разве эти духовные сферы сопряжены? Для нас важнее сам факт. Образованный слой впал в гипостазирование, на грани безумия. Был испорчен весь понятийный аппарат, применяемый в познании и понимании общественных процессов. Пустые, туманные понятия превратились в призраки идолов и могучих чудовищ, суждения о нашей бренной реальности стали заклинаниями, как у впавших в транс шаманов, наевшихся галлюциногенных грибов. «Рынок! Демократия! Инвестиции! Тоталитаризм!» Всякая мера вещей и явлений была отброшена, число потеряло привычный физический смысл, его надо было принимать как мистический образ. Министры и эксперты могли делать совершенно нелепые утверждения — и ничего! Любой упрек им отвергался как глупая придирка. Таков уж театр нашего Карабаса-Барабаса.

После «бури и натиска» 90-х годов наступило затишье. Крот истории продолжал догрызать теплосети и трубы водоканала, жилищный фонд и производственные мощности, но все это под анестезией нефтедолларов и «мюнхенских речей». Все славили лидера, который навеял нам сон золотой. Мы пригрелись и задремали, заносимые пургой глобализации и российского телевидения.

И вот — кризис, в который Россию призвали с сентября 2008 г. Никакой рефлексии он не вызвал. В 90-е годы государство демонтировало защитные механизмы, которые придавали экономике СССР устойчивый против таких кризисов характер, и не выстроило альтернативных защит. Об этом сейчас ни слова (и, похоже, ни мысли).

Россия, резко ослабленная кризисом 90-х и прогрессирующей деградацией, оказалась раскрытой и беззащитной против «импорта» чужих кризисов. В.В. Путин образно определил эту ситуацию так: «За что боролись, на то и напоролись». Но кто звал на эту «борьбу»? Ведь большинство было против. Зачем надо было «бороться» за то, чтобы нас допустили стать жертвой их кризисов? Это следовало бы объяснить обществу, иначе не будет «восстановлено доверие», которого так желает власть.

Объяснение кризису дается такое: «Америка нас заразила». Ах, Америка, нас так долго учили любить твои запретные плоды. Наш «юноша Эдип», убив отца, вкусил этих плодов. Любовь зла, но надо же смотреть, с кем имеешь дело, и предохраняться от заразы. Америка нас заразила! Один обозреватель выразился едко: «Говорится это с плохо скрываемой гордостью неопытного подростка, лишенного невинности развратной девкой, заразившей его дурной болезнью». И ведь «неопытного подростка» поощряла власть. Только за три месяца, с 1 апреля по 1 июля 2008 г., внешний долг российских банков и корпораций вырос на 56,4 млрд. долларов и составил 492,4 млрд. Ни формальные показатели, ни предупреждения аналитиков во внимание не принимались, Россия представлялась «островком стабильности».

Вот, кризис пришел и разворачивает свои порядки. Нужна программа защиты. Очевидно, она должна быть разработана исходя из определенной трактовки самого понятия «кризис». Уходить от ясного определения сущности явления недопустимо. Что же мы слышим? 20 ноября 2008 г. В.В. Путин сказал, что «нынешний кризис, как вы знаете, подобен стихии. В рамках давно созданной и действующей мировой финансовой системы его, как и природное бедствие, предотвратить было невозможно».

Эта метафора не только ошибочна, она симптом важного методологического изъяна — натурализации общественных явлений. Кризис — творение современной культуры и не имеет ничего общего со стихией. На стихию сваливают, чтобы оправдать собственное бездействие. Но эти метафоры формируют мышление. Любая программа вырабатывается исходя из представления о реальности и с помощью определенного набора познавательных инструментов.

На XII Международном Санкт-Петербургском экономическом форуме (6 июня 2008 г.) Д.А. Медведев заявил: «В мире уже обозначились новые центры экономического развития. И Россия — это один из них, поэтому она намерена участвовать в формировании новых общих правил игры на мировом рынке. Поэтому уже в ближайшее время будет принят план превращения российской столицы в мировой финансовый центр, а рубля — в одну из ведущих резервных валют».