Измена. Знаем всех поименно! - Владимир Бушин Страница 26

События развивались с ошеломительной быстротой и крайне драматично. Вездесущий и еще вчера всемогущий магнат Березовский по кличке Вурдалак, видя, что в правительстве из 37 его членов не осталось почти ни одного преданного человека и нет надежды на внедрение таковых в структуру, возглавляемую чекистом; узнав, что Дума единогласно проголосовала за вышибон его лучезарной личности с поста исполнительного секретаря СНГ; сообразив, наконец, что никто, кроме, как пишут газеты, «преступной группировки Березовского», не желает превращения России в Абрамию; словом, почувствовав, что почва под ногами горит и уже сильно пахнет жареным, бывший всемогущий пришел в неистовство.

Супруга Галина Алексеевна пыталась образумить его:

— Боря, ты занимаешь в жизни нашего любимого народа больше места и времени, чем когда-то Горбачев, а теперь — Моника Левински в Америке. Но ведь эта сексуальная террористка — сдобная милашка. На нее можно посмотреть. А ты? Сухопарый, лысый, долгоносый да еще заикаешься, двух слов не можешь сказать плавно, все «э-э-э» да «мэ». А какой у тебя взгляд! Взор Медузы, все обращавший в камень, был дружелюбней. У тебя взгляд Эллы Памфиловой, когда она смотрит на Макашова.

Боря! Твои блестящие, как унитаз, речи, решительные, как веревка удавленника, заявления, чистосердечные, как понос, признания всем обрыдли. А твои бесконечные скандалы! Тебя подозревают в грязных махинациях, экономическом прохиндействе и даже в убийствах. Где Влад Листьев? Бесстрастный справочник «Кто есть кто в России», и тот пишет: «Березовский сумел ловко воспользоваться лазейкой в законе и нажил большие деньги. Затея создания «народного автомобиля» с треском провалилась, но Борис Абрамович в убытке не остался». А ведь ты, Боря, отец четырех детей! И они все это слышат, видят — не только Сема и Софа здесь, в Москве, но и Катенька с Лизонькой, которых ты отправил учиться в Кембридж… Ты, как Горбачев, остоефенил людям… Утихомирься, займись чем-нибудь тихим, душеспасительным. Начни разводить кактусы, поезжай в Самару проведать тещу Сысуева, отвези ей баранок и халвы. Она поставит тебе пиявки, они отсосут испорченную прохиндейством кровь, и тебе станет легче… А еще перестал бы ты, мой ангел, трезвонить всюду о своем иудействе, принял бы, как Старовойтова, православие. Единоверца сердобольные русские пожалеть могут в суровый час…

— Нет! — взвился Абрамыч. — Не хочу к теще Сысуева. И не нужны пиявки тому, кто сам из их породы. И от иудейства своего никогда не откажусь!.. Ты лучше скажи мне, почему эти большевики не желают преобразовать свою несуразную Россию в благоденствующую Абрамию или, если угодно, в Абрамцево. Есть же такое местечко под Москвой. Когда-то Абрамцевом владели Аксаковы, потом — Мамонтовы. А теперь Абрамией стал бы владеть Абрамыч. Это же так логично!

— Повторяю, Боря: ты, родной мой кровосос, всем остоефенил. Я не ручаюсь даже за себя и наших милых деток…-

БЕРЕНОВСКИЙ И ЖИРИЗОВСКИЙ РАЗМЕЧТАЛИСЬ…

Несмотря на все уговоры и мольбы жены, Борис Абрамыч решил предпринять еще один, последний отчаянный штурм правительственной крепости. Для начала на всю страну заявил:

— У меня с коммунистами идеологические противоречия. Они не понимают великие либеральные ценности и не могут их понимать. А я всегда понимал и понимаю. Поэтому коммунистическую партию надо запретить. И немедленно! Тем более что в этой партии состоит генерал Макашов, употребляющий по праздникам слово «жид». В русском языке давно уже нет этого слова. Да, в словаре Даля, который так ценил коммунистический вождь Ленин, оно было. И примерчики к нему давались: «Родом дворянин, а делами жидовин», «За компанию и жид удавился»— и тому подобные мерзости. Но в советское время умные и образованные люди из Одессы, Жмеринки и Бердичева решили, что это очень обижает евреев. Ведь мы такие чувствительные, деликатные, тонкокожие! И нехорошее слово убрали. А вот слова «кацап», «москаль», «хохол» из уважения к Далю оставили. Они и сейчас там. И примерчики к ним: «С москалем дружи, а камень за пазухой- держи», «Хохол глупее вороны, но хитрее черта» и т. п. Это вполне допустимо: ведь русские и украинцы совсем не такие чувствительные, как мы. Вот и КПРФ по своей чувствительности мы не переносим. Значит, ее надо запретить. И Макашова — тоже запретить!

Первым на помощь Березовскому выскочил из-за угла Жириновский, лидер могучей партии 2-процентной поддержки населения. Он завизжал на всю страну, что надо запретить и компартию, и даже слово «коммунистический», как запретили слово «жид». Кроме того, потребовал расстрелять всю коммунистическую фракцию в Думе, показав тем самым, что его настоящее отчество не Вольфович, а Адольфович. Хотя Владимира Адольфовича давно уже считают не лидером партии, пусть и двухпроцентной, а пресс-секретарем Новодворской, но все равно Борис Абрамович слушал его с искренним сочувствием: действительно, вот оно, «окончательное решение» проблемы коммунизма!

Тут же выскочила и «Банда Четырех»— Гайдар, Чубайс, Немцов, Явлинский, — а также примкнувший к ним Черномырдин. У меня такое впечатление, что все члены «БЧ» давно переведены на казарменное положение и находятся где-то поблизости от Останкине в бункере. По первому сигналу тревоги они мчатся на любой канал, в любую студию телевидения и мощно сотрясают эфир своими воплями о том, какие они сами умные, честные и патриотичные, и какие безмозглые губители России — члены правительства Примакова. По другой версии, они живут не в бункере, а прямо под письменными столами у Швыдкого, Шабдурасулова, Сванидзе и Киселева.

Тем в нужный момент стоит лишь пнуть их ногой и дать команду: «Фас!» И они, щелкая зубами, мчатся к камере: «Гав! Гав! Гав!»

Конечно, вся «БЧ» тоже давно остоефенила и телезрителям, и избирателям, и — подозреваю — маме родной. Действительно, от этого свихнуться можно: в любое время суток какой канал ни включит бедная мама кого угодно из них, обязательно там маячит Егорушка или Толик, Боренька или Гришенька, а то и все вместе во главе с Витюшей. И не просто маячат, а поучают, пророчествуют, разоблачают… Недавно одного известного человека спросили, что он думает о Егорушке и Толике. Тот ответил: «Гайдар — это особый случай, это патология. Чубайс пришел в руководство страной из финансово-экономического института, имея за плечами небольшой преподавательский опыт. Гайдар, Чубайс и другие «реформаторы»— это люди, которые до начала своих головокружительных карьер ничего в жизни не сделали». Не один Гайдар, а все они — именно патология. Экономическая, политическая и человеческая патология, и притом страшная. В самом деле, всякий сколько-нибудь нормальный человек, в чем-то опозорившись, провалившись, старается уйти в тень, затеряться в толпе, как сделали это, например, Силаев, Грачев, Ерин и другие. А эти! Их выгнали в дверь, а они, как навозные мухи, летят в окно; их выгнали в окно, а они, как крысы, лезут из подпола; их загоняют обратно, а они, как черти, проникают в телестудии и в другие важные места через дымоход…