Яволь, пан Обама. Американское сало - Андрей Лебедев Страница 26

«Ореанда» принадлежала русским, так называемой «московской лужниковской группировке», тоже из бывших спортсменов, начинавших движение от московского стадиона «Лужники». Представители группы сидели в Госдуме России, рулили московскими банками, торговыми центрами и футбольными командами. Все счета братвы находились в прибалтийских банках, а дальше концы терялись в офшорах. Группировка пустила корни и на Украине: пара рынков в Харькове, пяток гостиниц в Киеве, десяток энергических компаний… А Ялта принадлежала им почти целиком.

Они избрали своего мэра, приватизировали земли и гостиницы, начали вкладывать деньги в восстановление курорта. Известная блатная поговорка «куплю «Волгу», пошью костюм с отливом и — в Ялту!» вызывала у лужниковцев смутную уверенность, что народ, ошалевший от свободы и съездивший в Турцию в четырнадцатый раз, в конце концов вернется в родные пенаты. Крым вообще и Ялта в частности возродятся. Потому и вваливали лужниковские в Ялту денег больше, чем весь украинский государственный бюджет.

Смотрящим от лужниковских на Украине был Макс Курицын, в блатном мире больше известный под кличками Макс Харьковский или Макс Бесноватый. В начале девяностых он являл собой классического героя анекдотов про «новых русских»: малиновый пиджак, болты на пальцах, пудовая золотая цепь на шее. «Сначала бьет, потом разговаривает», — говорили про Макса среди братвы.

Удивительно, как ему удалось выжить в девяностые с его характером. Бывало, в хорошем настроении сидя в ресторане, он швырял в зал пачки долларов, тысяч по десять. Мог выбросить за вечер миллион и потешался, глядя, как посетители ползают под столами и рвут друг у друга из рук зеленые бумажки. В плохом настроении, например, проигравшись в казино, Макс мог выгнать из зала всех посетителей и до смерти избить препятствующего ему охранника. Но сегодня Максим Курицын считался респектабельным бизнесменом, радушным хозяином, принимающим высокопоставленных гостей. Вышколенные строгим Курицыным официантки рядами стояли в ресторане «Ореанда», правда, на достаточно большом расстоянии, чтобы не мешать разговору, и готовы были лететь навстречу каждому взгляду гостей.

Виктор Федорович прибыл на отдых с самыми преданными людьми — Владимиром Клюквиным, хозяином завода в Донбассе, производящего двадцать процентов мировых подшипников, и Эдуардом Прудником, бывшим спортсменом, а сегодня владельцем телеканалов — помощником Янушевича по политическим вопросам. Премьер-министр восседал в большом кресле и недовольно ковырял вилкой в зубах, разглядывая шикарный интерьер гостиницы.

— Да… Мы добываем сталь, производим уголь, а потом из этого делают всякое говно, — с философским видом произнес он.

— Виктор Федорович, хозяин обидится, — кивнул в сторону подходящего к столу Курицына Прудник.

— Ну… — Янушевич поднял вверх стопку водки, — за хозяина этого дома! За тебя, Максим Николаевич!

— Спасибо, Виктор Федорович, — мощным басом гоготнул Курицын, садясь в кресло. — Очень приятны нам ваши слова! Разрешите алаверды: за будущего президента Украины! За вас, Виктор Федорович!

Прудник и Клюквин энергично закивали и чокнулись.

— До этого еще дожить надо, — довольно улыбнулся Янушевич, цепляя с тарелки блин с черной икрой.

— Да какие могут быть вопросы! Все уже решено! Мне вчера звонил Медвешук, сказал, что Кушма поручил ему заниматься вашей кампанией.

— Этот интриган нам придумает кампанию, — вскинулся Прудник. — С тех пор как он возглавил Администрацию нашего президента, его лисья хитрость не знает удержу. Без него обойдемся!

— Упаси нас бог от таких помощничков, — подтвердил Янушевич.

— Нам главное, чтоб никто не мешал, — подал голос Клюквин. — Ни от кого помощи не надо. Все, что нужно, у нас есть — деньги, люди, СМИ, власть. А чего нет, то докупим.

— Что же, и от меня помощь не примете? — лукаво поинтересовался Курицын.

— Ты деньги-то побереги. В Ялту вкладывай. Пусть народ видит, что жизнь налаживается. Вот твоя лучшая помощь! — ответил Янушевич.

— Да я не насчет денег, есть другая задумка. Приезжали вчера ко мне из Москвы пиарщики кремлевские Повлонский и Гельбах. Говорят, давай, Макс, открывай в Киеве «Русский дом», большое представительство всех русских компаний, с рестораном, клубными картами. А мы, говорит, к тебе на открытие президента России привезем. А он заодно и Янушевича поддержит. Но не в прямую, а просто они вместе ленточки будут резать. Вот я и интересуюсь: вкладывать мне бабки в «Русский дом» или фиг с ним?

— Ну, если такое дело, тогда надо. Давай вкладывай, символизируй, так сказать, русско-украинскую дружбу… — отрезал Янушевич. — Мне-то по фигу, президент российский и так в мою поддержку приедет, уже договорено, а вот ты лишний раз с ним рядом потрешься, тебе польза будет. Так что это не мне от тебя помощь, а тебе от меня…

Курицын слегка оскалился, но затем быстро придумал, как выкрутиться.

— Насчет помощи, я же не про то. Мы же в «Русском доме» весь русский бизнес соберем, что на Украине работает. Все платить будут за вашу кампанию.

— Мы за себя сами заплатить можем, — возразил Клюквин. — Главное, не мешали бы нам.

— Мое дело — предложить, — насупился Курицын. — Чем завтра думаете заняться?

— В Массандру съездим, в подвалы. Данила Леонидович хвастал, что там вино пил стопятидесятилетнее. Надо попробовать. Чем мы хуже? — отозвался Янушевич.

В рядах официантов произошло шевеление, вызванное тем, что шеф охраны Янушевича Николай Козак направился к столу высокопоставленных гостей.

— Виктор Федорович, помните, я вам говорил про Дружинина? Он сейчас в Крыму, в Ялте. Может, пригласите его к столу? Я позвоню, и он здесь через двадцать минут будет.

— А он знает, что я уже здесь?

— Знает, ему кто-то доложил уже. Вот он и позвонил мне.

— А, черт, отдохнуть спокойно не дадут. Но отказывать неудобно. Звони, пусть едет. — Янушевич посмотрел на гостей. — Щас еще один приедет помощь предлагать.

— Все хотят поставить на фаворита, это понятно, — развел руками Прудник. — Беспроигрышная ставка.

Официанты принесли суп, солидные мужчины чокнулись с тостом «За нас и за Донбасс!» и принялись за уху из свежей черноморской рыбы.

Дружинин появился быстрее, чем ожидалось. Он вошел в сопровождении Козака и вежливо поздоровался, подойдя к столу.

— Евгений Васильевич Дружинин, — представил гостя Козак.

— Ну, он, как и мы, в представлении не нуждается. Газеты читаем, телевизор смотрим. Правда, лично еще не приходилось встречаться. Рад знакомству, — протянул ему руку Курицын, будто Дружинин приехал к нему.

На самом деле встречаться и общаться с Максом Бесноватым, которого Дружинин считал тупым бандюганом, не добитым в девяностые, не входило в его планы. Он, не глядя на Курицына, пожал протянутую руку и сел напротив Янушевича.

— Виктор Федорович, не буду занимать ваше время, я по поводу вашей выборной кампании…