ЦРУ и мир искусств. Культурный фронт холодной войны - Фрэнсис Стонор Сондерс Страница 23

27 августа 1948 года Кроссман привлёк к участию в проекте ещё одного ветерана психологической войны - американца Ч.Д. Джексона (С.D. Jackson). «Я пишу, чтобы спросить совета. Кэсс Кэнфилд (Cass Canfield) из издательства «Харперс» (Harpers) и Хэмиш Гамильтон, мой здешний издатель, рассчитывают издать следующей весной книгу, названную «Утраченные иллюзии» (Lost Illusions), которую я взялся редактировать. Она будет состоять из ряда автобиографических очерков выдающихся интеллектуалов, рассказывающих, как они стали коммунистами или сочувствующими, что заставило их считать коммунизм надеждой мира, и как они разочаровались в нём» [121]. Ч.Д. Джексон посоветовал пригласить писателя Луиса Фишера (Louis Fischer), бывшего коммуниста, чтобы он представлял утраченные иллюзии Америки.

Затем Кроссман обратился к Мелвину Ласки, который был теперь «официально неофициальным» американским культурным пропагандистом в Германии и одним из старейших сторонников организованного интеллектуального сопротивления коммунизму. Как только Кроссман получил материалы к книге, он сразу послал их Ласки, который сделал перевод в офисах «Моната». По данным оценочного отчёта Американской верховной комиссии от 1950 года, «все, кроме одной, статьи в «Боге, обманувшем надежды» были оригинальными публикациями «Моната» или авторское право на них принадлежало журналу. В №25 «Монат» полностью закончил публикацию этих работ» [122]. Кроссман редактировал английский вариант, который был опубликован в 1950 году издателем Кёстлера Хэмишем Гамильтоном. За американское издание отвечал Кэсс Кэнфилд, близкий друг Кроссмана из Управления военной информации (Office of War Information), впоследствии издатель Аллена Даллеса. По этим причинам «Бог, обманувший надежды» был настолько же продукцией разведки, сколько и интеллигенции.

Авторами были Игнацио Силоне, Андре Жид, Ричард Райт (Richard Wright), Артур Кёстлер, Луис Фишер и Стивен Спендер (Stephen Spender). «Мы ни в коем случае не были заинтересованы ни в увеличении потока антикоммунистической пропаганды, ни в возможности личного оправдания», - писал Кроссман во введении» [123]. Тем не менее книга достигла обеих целей. Хотя вместе взятые статьи свидетельствовали о неудаче марксистской утопии, все они были глубоко личными повествованиями, политическими оправданиями людей, вынужденных выражать своё разочарование и ощущение предательства. Эта книга, коллективный акт покаяния, была также диссидентским заявлением, отвержением сталинизма в то время, когда многие по-прежнему считали подобный поступок ересью. Это была новая книга откровений послевоенной эпохи, и публикация в ней являлась входным билетом в мир официальной культуры на ближайшие 20 лет.

Трое из шести авторов «Бога, обманувшего надежды» работали на Вилли Мюнценберга. Кёстлер, однажды сказавший: вера была настолько чудесна, что не только могла двигать горы, «но и заставить считать селёдку скаковой лошадью», был одним из самых усердных учеников Мюнценберга. В 1930-е годы карьера журналиста Луиса Фишера, который тогда был так же известен в Америке, как Эд Марроу (Ed Murrow) в 1950-х, формировалась в тесной связи с его опытом коммунистической работы на Мюнценберга. Игнацио Силоне вступил в Итальянскую коммунистическую партию в 1921 году. Как и Кёстлер, он был истинным новообращённым («партия стала семьёй, школой, церковью, казармой»), и вера протолкнула его вверх по лестнице Коммунистического Интернационала в руки Мюнценберга. Незаметно выпав из партийной деятельности после 1927 года, Силоне сохранил «пепельный вкус истощённой юности». Окончательный разрыв произошёл в 1931 году, когда коммунистическая партия попросила его выступить с публичным заявлением, осуждающим Троцкого. Он отказался, и партия изгнала его - как «клинический случай». Выступая во время войны перед группой бывших немецких коммунистов, живших, как и он, в непростых условиях изгнания в Швейцарии, Силоне сказал: «Прошлое, включая все те раны, которые оно нам оставило, не должно быть источником слабости для нас. Мы не должны позволять себе быть деморализованными ошибками, небрежностями, глупостями - сказанными или написанными. То, что требуется от нас сейчас, - это воля настолько чистая, что новая сила сможет родиться из худшего в нас - Etiam peccata [даже грехов]» [124].

На страницах «Бога, обманувшего надежды» эти бывшие пропагандисты Советского Союза были переформатированы, очищены от коммунизма и использованы правительственными стратегами, которые видели в их обращении неотразимую возможность для саботажа советской пропагандистской машины, которую те когда-то смазывали. Компания «Бога, обманувшего надежды» была теперь номенклатурой, принятой в лоно ЦРУ, «сообществом интеллектуалов, которые, - по словам одного из офицеров Управления, - были разочарованы, могли разочароваться или ещё не приняли стороны и были до некоторой степени подвержены влиянию своих товарищей в выборе» [125].

«Бог, обманувший надежды» распространялся американскими правительственными агентствами по всей Европе. В Германии, в частности, книга продвигалась особенно целенаправленно. Управление информационных исследований также способствовало распространению книги. Кёстлер был счастлив. Его планы по стратегически организованному ответу на советскую угрозу начали успешно осуществляться. Пока книга находилась в печати, он встретился с Мелвином Ласки, чтобы обсудить нечто более амбициозное и постоянное.

Хотя «Бог, обманувший надежды» показал, что тех, кто хотел бы сменить веру, ожидает тёплый приём, правда и то, что не все были готовы причаститься у алтаря организованного антикоммунизма. Коминформ быстро использовал это замешательство. После неудачи в «Вальдорф Астории» он был крайне бдителен в подготовке следующего съезда - Всемирного конгресса мира, запланированного на апрель 1949 года в Париже. Сверхсекретная шифровка ДИИ от марта того же года предписывала: «Предусмотренная техника и организация Конгресса указывают на то, что будут предприниматься всевозможные попытки использовать его в качестве простого штампа для любых замыслов Советского Союза» [126]. Тема Коминформа, несомненно, должна была звучать так: «США и западные демократии являются поджигателями войны и фашистами, а Кремль и его младшие партнёры - миролюбивыми демократиями». Всем дипломатам было предложено «изучить все возможные действия, которые могли бы снизить пропагандистское значение этого Конгресса» [127].

Но американские «кузены» из ЦРУ уже были готовы к парижскому конклаву. На следующий день после завершения Вальдорфской конференции Кармел Оффи (Carmel Offie), закадычный друг Фрэнка Уизнера, запросил Государственный департамент о том, что он намерен предпринять в связи с Парижской мирной конференцией. Оффи был специальным помощником Уизнера по труду и делам эмигрантов, лично отслеживал работу Национального комитета за свободную Европу (National Committee for a Free Europe), одного из важнейших фронтов УКП, а также занимался другими операциями, имеющими отношение к антикоммунистическим организациям в Европе. Оффи часто работал с Ирвингом Брауном (Irving Brown), европейским представителем Американской федерации труда (American Federation of Labour, АФТ), за скромным названием должности которого скрывалась весомая политическая роль в послевоенной Европе. Через Брауна огромные суммы денег американских налогоплательщиков и средства из «совместных» фондов «Плана Маршалла» закачивались в бюджет тайных операций.