Эдвард Сноуден. Личное дело - Эдвард Сноуден Страница 19

С шестнадцати лет я почти все время жил самостоятельно. Так как мама всецело отдалась работе, я часто занимал ее кондо. Жил по своему расписанию, сам готовил себе еду и сам себя обстирывал. Я отвечал за все, кроме оплаты счетов.

В 1992 году у меня была белая «Хонда Цивик» и на ней я ездил по всему штату, слушая инди-музыку радио 99.1 WHFS («А теперь послушайте это» – одна из их фирменных фраз) – поскольку именно это делали все остальные. Мне не очень хорошо удавалось быть нормальным, но я старался.

Моя жизнь превратилась в круговерть, движение по заданному маршруту – дом, колледж и друзья, в частности новая компания ребят, с которыми я познакомился в японском классе. Не знаю, сколько времени прошло, пока мы не поняли, что составляем одну шайку, но ко второму семестру мы посещали занятия не столько для того, чтобы учить язык, а чтобы видеться. Это, между прочим, лучший способ «казаться нормальным» – окружить себя людьми такими же чудны́ми, как и ты, если не чуднее. Многие из этих ребят были начинающими художниками и графическими дизайнерами, одержимыми аниме – тогда еще спорной японской анимацией. По мере того как наша дружба крепчала, росло и мое знание аниме, так что я уже мог отбарабанить более или менее обоснованные суждения, делясь опытом о таких новинках, как «Могила светлячков», «Юная революционерка Утэна», «Евангелион», «Ковбой Бибоп», «Небесный Эскафлон», «Бродяга Кэнсин», «Навсикая из долины ветров», «Триган», «Рубаки» и – мое личное предпочтение – «Призрак в доспехах».

Одна из нашей компании – назову ее Мэй – была женщиной, намного старше – ей было все двадцать пять. Для остальных она была чем-то вроде идола, как публикуемая художница и неутомимая участница костюмированных вечеринок. Она была моей парой на занятиях по разговорному японскому, и я поражен, когда узнал, что у нее свой успешный бизнес в веб-дизайне. Я называл его «Беличьим производством», потому что она время от времени носила с собой фиолетовую фетровую сумку Crown Royal с изображением ручных белок-летяг.

И так я стал фрилансером. Я стал работать как веб-дизайнер на девушку, с которой познакомился в учебной группе. Она, или, как я предполагал, ее деловые партнеры, наняла меня подпольно за щедрую плату тридцать долларов в час. Вопрос в том, сколько именно часов моей работы на самом деле оплачивались.

Конечно, Мэй могла бы получить мою помощь бесплатно – «за красивые глаза», потому что я был очарован и по уши в нее влюблен. И хотя не слишком хорошо умел это скрывать, не уверен, что она была против – ведь я ни разу не пропустил возможности оказать ей бескорыстную услугу. При этом я быстро учился. Когда работаете вдвоем, можно сделать все что угодно. Хотя я мог (и часто так и делал) заниматься своим «Беличьим производством» где угодно – это вопрос всего лишь выхода в Интернет, – Мэй предпочитала, чтобы я приходил в ее офис, то есть к ней домой, в двухэтажный таунхаус, где она жила вместе с мужем, аккуратным и спокойным человеком, которого я называл Норм.

Да, Мэй была замужем. Более того, их с Нормом таунхаус находился на военной базе, у юго-западного угла территории Форт-Мид, и там Норм работал лингвистом для военно-воздушных сил, будучи приписанным к АНБ. Не могу сказать, законно ли это – иметь собственный бизнес у себя дома, если ваш дом является федеральной собственностью на территории военного объекта. Но я был всего лишь тинейджер, влюбившийся в замужнюю женщину, которая к тому же была и моим боссом, поэтому я не хотел показаться слишком въедливым.

Сейчас такое не укладывается в голове, а тогда Форт-Мид был почти полностью доступен для всех. Отсутствовали и заградительные тумбы у въезда, и аварийные барьеры, и пункты пропуска, окруженные колючей проволокой. Я спокойно въезжал на своей «Цивик-92», с опущенными стеклами и включенным радио, не останавливаясь у ворот и не предъявляя удостоверение личности. И, по-моему, четверть нашей японской группы раз в две недели по выходным собиралась в домике Мэй позади штаб-квартиры АНБ, чтобы посмотреть аниме и сочинить очередной комикс. Так тогда повелось, в те незапамятные дни, когда все говорили: «У нас же свободная страна, не так ли?» Эту фразу я слышал в каждом школьном дворе и в каждом телесериале.

По будням я появлялся у Мэй утром, оставив машину в тупике возле дома, когда Норм уходил в АНБ, а я оставался на целый день, фактически до его возвращения. Эпизодически мы с Нормом пересекались в течение двух лет или что-то около, пока я работал с его женой, и все это время он был со мной добр и великодушен. Вначале я думал, что он не замечает моей влюбленности или мои шансы соблазнить его жену столь ничтожны – но он не имел ничего против, оставляя меня наедине с ней. И только однажды, когда мы случайно столкнулись в прихожей – он уходил, а я только пришел, – он вежливо напомнил, что держит в прикроватной тумбочке пистолет.

«Беличье производство», то есть только Мэй и я, было довольно-таки типичным случаем начинания на фоне бума информационных технологий: предприятие, конкурировавшее из-за газетных вырезок до того, как все пошло прахом. Работало оно так же, как и большое предприятие – к примеру, автомобильный завод, – нанимая крупное рекламное или пиар-агентство, чтобы создать веб-сайт и как-то благопристойно обставить свое присутствие в Интернете. Большая компания ничего не хочет знать о создании веб-сайтов, а рекламщики или пиарщики будут знать чуточку больше: ровно столько, чтобы описать продукцию, найдя веб-дизайнера на одном из многочисленных порталов фрилансеров, предлагающих свои услуги.

«Семейная» фирма» типа «мама-папа» (а в нашем случае – взрослая замужняя женщина и неженатый молодой человек) – будет вносить деловые предложения, но конкуренция столь велика, что расценки оказываются до смешного низкими. Учтите, что получивший место разработчик должен еще отдать какую-то часть гонорара, чтобы заплатить порталу за помощь в предоставлении работы. Словом, по итогу денег останется совсем немного, чтобы на них мог прожить взрослый, не говоря о том, чтобы содержать семью. Более того, при низком денежном вознаграждении есть еще фактор унижения, а отсюда – недостаток доверия. Фрилансеры редко сообщают о проектах, которые они выполнили, поскольку рекламное или пиар-агентство потребовали бы, чтобы вся работа выполнялась штатно.